И я, хотя мое прошлое было тогда совсем коротким, пытался всерьез уверить этого механика, что дело здесь совсем в другом, что тогда в Арктике и в самом деле жить было интереснее. Больше было зверья, больше было приключений, и это заслоняло трудности, с которыми приходилось сталкиваться первым зимовщикам. Тогда я был убежден в этом, да и теперь так считаю, будучи, однако, готовым согласиться с механиком, что прошлое все-таки всегда милее вспоминать.
Полярная станция на мысе Челюскин оказалась большой и многолюдной. В то время она была скорее небольшим гидрометцентром, чем полярной станцией. Помимо метеорологов, наблюдавших за погодой, тут работали аэрологи, магнитологи, ионосферщики, синоптики, механики, радисты, повара, пекари, каюры и прочие специалисты, необходимые при большом коллективе зимующих в Арктике людей.
Отправляясь сюда работать, я захватил с собой ружье, капканы, собираясь сразу же заняться охотой на песцов, чтобы не было скучно. Но, очутившись в довольно разноликом, разнообразном как по составу, так и по возрасту коллективе полярников, где в отличие от небольших полярных станций было немало женщин, девушек и даже детей, я вскоре и думать забыл об охоте. Показалось, что нечего в ней тут и счастья пытать. Уж очень шумным было для зверей здешнее поселение. Нередко оглашало округу тарахтенье двигателей вездеходов и тракторов, целыми днями мощный уличный динамик транслировал во льды радиопередачи первой программы, меж домов постоянно сновали люди, дымили трубы десятка печей. Да и к тому же жизнь не показалась мне здесь настолько скучной, чтобы сразу требовалось развлекать себя охотой на песцов.
На станции имелась хорошая библиотека, крутили регулярно кино, приходила почта не реже чем раз в месяц. Можно было и самому отправлять письма. Я сразу же был вовлечен в общественную работу, которой всегда нагружали новичков. Стал оформлять стенгазету, читать по местному радио бюллетени, снимать для доски Почета лучших передовиков. Время полетело так, что я не заметил, как скрылось за горизонтом солнце, выходившее проститься последний раз, и наступила полярная ночь.
По сравнению с жизнью на моей первой полярной станции на мысе Желания здешняя жизнь во всех отношениях была нетрудной. На Новой Земле ветры, казалось, буйствовали постоянно. На ветер скоростью десять метров в секунду там даже и внимания не обращали. Такой ветер считался нормой. Но там не были редкостью и ураганы, когда ветер мчался со скоростью более тридцати метров в секунду. На такой ветер можно было облокачиваться, как на забор, и он мог вас держать. Отправляясь на работу, я нередко, одолев положенный километр, приходил измотанный и задыхающийся, так как вынужден был пробиваться сквозь встречный поток воздуха и боком, и пятясь, и карабкаясь едва ли не на четвереньках. Мало радости доставляло и возвращение к дому по такому ветру, когда приходилось мчаться с сумасшедшей скоростью прыжками, стараясь не споткнуться среди камней.