Заповедными тропами зарубежных стран (Дроздов, Флинт) - страница 154

Озеро Накуру — здесь сотни, тысячи, миллионы птиц: нижний ярус заняли гуси, за ними пеликаны…

Фото А. Банникова

Только в 1974 г. необходимые средства были собраны. Основная часть их была предоставлена Международным фондом охраны дикой природы (WWF), остальные поступили как добровольные пожертвования других международных организаций и частных лиц. При содействии правительства Кении это позволило существенно расширить прилегающую к озеру заповедную территорию и присоединить к ней большой участок, лежащий южнее. Таким образом, общая площадь Национального парка, включая акваторию озера, составляет сейчас около 20,5 тыс. га.

Одновременно с увеличением территории парка были достигнуты успехи в борьбе с загрязнением, которое, к счастью, не достигло еще критического уровня. В настоящее время спроектированы и начаты постройки нескольких очистных сооружений, которые, по-видимому, смогут нейтрализовать угрожающее влияние г. Накуру на экосистему заповедного озера.

В связи с увеличением территории парка перестраивается и система его обслуживания. В частности, в северо-восточной его части, у места впадения в озеро нескольких постоянных источников, проектируется постройка отеля (раньше посетители могли остановиться только в городских отелях), начата прокладка новых дорог для показа парка. Усилена и научная служба парка, в обязанности которой внесен контроль за состоянием озера.

Миновав въездные ворота парка и узкую полоску высокоствольного леса из желтокорой акации, мы оказываемся перед высокой, до двух метров, стеной тростника. Озеро не видно за колышащейся массой перепутанных стеблей, но близость его уже ощущается: где-то совсем рядом слышен постоянный неумолчный гул тысяч и тысяч птичьих голосов.

Сквозь тростник прорублена аккуратная дорожка, по сторонам которой укреплены двухметровые маты, сплетенные из того же тростника. Полсотни шагов по этому коридору — и мы оказываемся в небольшой полутемной хижине. В стенах ее прорезаны широкие горизонтальные окна-бойницы. Приблизив лицо к такой бойнице, мы буквально замираем, охваченные восторгом.

Рядом, почти в пределах вытянутой руки, на илистом, заросшем тростником берегу и дальше, на зеленоватой мутной воде, впереди, справа и слева, куда только хватает глаз, — всюду птицы. Эта неожиданная близость к ним, такая близость, что, кажется, можно пересчитать каждое перышко, производит потрясающее впечатление.

Хриплое гоготанье, кряканье, резкие вскрики, какие-то не поддающиеся описанию стоны, кряхтенье и рев, сливающиеся в единый нестройный, но очаровывающий концерт, создают удивительный звуковой фон, еще усиливающий впечатление от этого зрелища. Бок о бок, почти целиком покрывая воду перед нами, кормятся, чистятся, отдыхают, ссорятся, ухаживают друг за другом, просто стоят или плавают тысячи и тысячи птиц. В зависимости от величины они образуют как бы несколько ярусов: нижний состоит из уток (капских свиязей, готтентотских чирков и зимующих в Африке наших обычных широконосок), второй — из спокойных, несколько медлительных нильских гусей, над ними громоздятся, как острова, массивные, тяжелые розовые пеликаны. Группами или поодиночке среди месива плавающих уток стоят мрачные марабу и желтоклювые, краснолицые аисты-клювачи, белое оперение которых отливает нежно-розовым тоном заката. Ближе к берегу, на самом мелководье, осторожно прохаживаются или дремлют на сучьях давно упавшего в воду дерева десятки различных цапель — серых, черноголовых, больших и малых, белых, желтых. Рядом с ними видны африканские колпицы, священные ибисы, ходулочники. Тут же шныряют зимние гости из Европы — турухтаны, фифи, большие улиты, перевозчики, а по обнажившемуся илу, точно мыши, перебегают, укрываясь за редкими кустиками травы, камышницы и более мелкие черные пастушки. Точно для того чтобы подчеркнуть скромность их окраски, с торчащего из воды сука срывается ослепительно яркий изумрудный зимородок и, сверкнув в воздухе малахитовыми крыльями, снова усаживается на свой наблюдательный пост. Здесь же и менее эффектный большой пегий зимородок; он, трепеща, зависает в воздухе и, точно крачка, стремительно бросается в воду, погружаясь в нее почти целиком. Еще секунда — и птица снова выныривает с рыбешкой в клюве.