— Мы же задержали тех пиратов! — заметил капитан «Перышка».
— Но это работа береговой охраны, мальчик мой! А у нас — другая работа. Почту доставлять адресату. Чувствуешь разницу?
Вадим пожал плечами. Хотел было промолчать, но спустя минуту добавил:
— А я слышал, что вам за поимку преступников хотели от лица администрации города какую-то благодарственную грамоту вручить…
— Да шут с этой грамотой! Ты подставляешь службу, Вадим, понимаешь?
Летчик молчал.
— Я собрал хороший коллектив, привел в порядок летную базу, обеспечиваю службе нормальный заработок за счет коммерческих заказов, а не полагаясь лишь на имперскую подачку. И мне неприятно, когда в моем офисе появляются люди в форме. Пусть это будет полиция, пусть береговая охрана.
Господин Камба продолжал активно перемещаться по кабинету, угрожая устойчивости ряда шкафов, чьими ножками служили стопки книг. Вадим то и дело опасливо косился на эти платяные горы, окружающие его со всех сторон, словно надгробные плиты.
— А что, грамота прямо от администрации города? — вдруг спросил начальник службы.
— Да, — кивнул летчик. — А еще вроде как хотели какую-то статуэтку вручить.
— Статуэтку? — удивился господин Камба. Его щеки чуть подрумянились, он потер руки, словно бы замерз. — Прохладно сегодня вечером.
— И все это хотел вручить вам лично мэр, — продолжал Вадим.
— Мэр? Лично? — не верил ушам начальник.
— Конечно, в присутствии горожан и членов островного парламента…
— Ух ты!
— И еще слышал, что даже подумывают памятник вам ставить, — едва сдерживая смех, Вадим уже не мог остановиться.
— Мне? Да за что, помилуйте меня раматы!
— За ваш вклад в возрождение почтовой службы, поимку преступников и бесперебойное снабжение граждан острова свежей корреспонденцией.
Господин Камба замер, словно боясь разрушить свое счастье — такое хрупкое, такое эфемерное. На его круглом румяном лице отразился полет мысли, не знающий границ. Его фантазия, прежде загоняемая в самый темный уголок сознания, неожиданно вырвалась на волю, почувствовала неожиданную свободу. И господин Камба уже не в силах был сдержать этот порыв самолюбования. Он видел, как многочисленные рабочие возводят монументальное изваяние на площади…
— А на какой площади это будет?
— Что?
— Где будет памятник стоять?
— Ах, памятник! — кивнул с улыбкой Вадим. — Непременно на площади 12 апреля, чтобы подчеркнуть связь ваших заслуг с заслугами ваших предшественников, которые боролись с народами Реки и нагами за объединение империи.
Площадь 12 апреля! Рабочие продолжают возводить его монументальное изваяние на площади 12 апреля. Он сам лично следит за ходом работ… Нет, его срочно вызвали в Иреку, и он ничего не знал о готовящемся событии. В Иреку его, конечно же, хотел видеть сам император Идо Хитрый. Возможно, сам император отмечает труд господина Камба на благо империи. А по возвращении тот обнаруживает необычайный сюрприз — на площади его родного города собралась толпа горожан, построены помосты для первых лиц Кантая и почетных гостей праздника. Он и сам сидит в ложе, но ничего не знает. И все скрывают от него причину торжества. Он волнуется, не может понять, в чем дело. И лишь жена успокаивает его: «Все отлично! Тебе понравится!» И вот торжественный момент настал. Мэр рассказывает, каким отличным гражданином является господин Камба, сколько всего хорошего он сделал для своего родного города. Непременно он оценивает его предприимчивость, его высокие моральные устои, которыми вовсе не блещут многочисленные дипломаты и коммерсанты новой волны. И после длинной речи, в которой отмечается лишь небольшая часть добродетелей господина Камбы, с изваяния сдергивают белоснежное покрывало, и он видит… себя. Он такой огромный, что изваяния цеппелинов ему по колено. Он поглаживает их рукой, словно овец, которых пасет на лугах ренсъелей. Все хлопают в ладоши, гремит марш, а жена шепчет ему на ухо: «Я помогала скульптору работать над твоей попкой!» Господин Камба улыбается, щиплет ее за грудь и целует в щеку.