— Нам остается выбрать меньшее из двух зол, — усмехнулся Ир-хан, похлопав Га-тора по плечу. — И я ставлю на план нашего гостя.
— Хотел бы заметить, — Но-вар все сильнее нервничал, — что ответственность…
— Да! Безусловно! — лакс кивнул и обвел взглядом всех собравшихся. — Вместе с планом действий мы выбираем и нашего командира, который поведет корпус дальше. Я «за» Га-тора!
Черный арвинг вздрогнул.
— Я настаиваю на своем предложении, — нервно усмехнулся наг Но-вар. — Так что весь вопрос в том, на чью сторону встанешь ты, Да-гур. Что ты скажешь?
Все взгляды устремились на командира центрального звена. Сугавар задумчиво покачал головой.
— Ты готов снова положить своих ребят на северном пути? — спросил тихо Но-вар.
Да-гур колебался. Он подошел к карте, лежащей на столе, и несколько минут разглядывал ее, что-то бормоча себе под нос.
— Думаю, стоит рискнуть, — сказал ему Ир-хан. Сам же Га-тор молчал, прикидывая, что делать, если арвинги решат назначить его командующим корпуса из Таш-Кале. Вновь брать на себя ответственность за чужие души ему жутко не хотелось, но похоже судьба решала за него.
— Думаю… — нерешительно начал мощный сугавар. — На мой взгляд, если тягач можно будет починить, то почему бы и нет. А вот на двух скальдов я бы не надеялся. Только при условии, что тягач можно будет запустить…
Ир-хан улыбнулся и посмотрел на Га-тора. Разжалованный командир корпуса едва сдерживал свой гнев: его рука дрожала, а в глазах плясали угольки ярости.
— К тому же, с нами Серскильт! — более уверенно добавил Да-гур.
— С нами Серскильт! — вдруг крикнул Ир-хан и все арвинги, находящиеся в темном вагоне, за исключением Но-вара, выхватили свои клинки. И каждый из них тут же вспыхнул холодным синим сиянием. И в комнате вдруг стало темно. Лишь светлые пятна духов мечей колыхались на остриях смерти. И за спиной сгустилась тьма, и в глаза ударил свет. И все сияния, выхваченные из ножен, заметались по комнате, затем вдруг быстро сошлись в одной точке и вспыхнули одним большим голубым клубком, словно странное далекое солнце, замерзшее во льду. И в круге света от ками мечей первое, что бросалось в глаза, было лицо обескураженного арвинга Га-тора, пожелавшего оставить Сианук в поисках иной доли.
Изгнанник прислушивался к своему внутреннему голосу. За сотни лет, которые он прожил на земле, в нем обосновались два голоса — глас строгого разума и шепот авантюриста. Первый говорил своим зычным голосом, отдающимся внутри черепной коробки подобно набату: «Жизнь проверяет тебя — насколько ты тверд в своих решениях. На каждое твое решение она находит свой искус. Поддайся ему и ты докажешь, что у тебя есть своя судьба, и ты не в силах ее изменить». Второй голос сладко нашептывал: «Война — время перемен, время, когда все может измениться в мгновение ока. Один точный выстрел и ты — генерал».