— Там морок работал, да может быть, и по сей день работает дворником…
— Да иди ты!
— Честно! Мне отец рассказывал…
— Заливал, наверное!
— Нет, работал он дворником. По утрам, когда все спали и когда у мороков самый спокойный период, он выходил в пустынный город и мел улицы. А после, когда уже начинали появляться люди, первые пешеходы, он уходил, забивался в свое жилище и сидел там безвылазно, пережидая сначала день, а потом и ночь, полную муста…
— Не верю я в такие сказки! — признался Клаус.
— Ну, и не верь! У меня отец полмира объездил. Много знает и про мороков, и про ками, и даже про камикошей.
— Наверное, у него, как и у тебя, глюки всякие бывают! — съязвил Клаус.
Он всегда был невоздержан на язык, отчего ему частенько доставалось от местного хулигана Орхана по прозвищу Пират. Орхан был фокшем, а потому проживал в бедном квартале Армаган, где не так давно расселилось множество выходцев из Манзума.
Вадим был не в настроении ругаться с другом, а потому не обратил внимания на его слова. К тому же, в последнее время у него действительно участились видения.
— Ты положи под подушку перо голубя! — предложил он.
Клаус наклонился ближе к другу и пошептал:
— Я уже положил. Воняет, зараза!
— Протухло, наверное, — также шепотом ответил Вадим.
— И чего? Раз протухло, значит, не отпугивает больше? Меня бы отпугнуло!
— Меня бы тоже, — признался Вадим.
Они еще немного посидели молча, глядя на зеленые путы водорослей в толще озера. Сейчас вода не двигалась ни на йоту, словно бы ветви водорослей были погружены в стекло. Казалось, встань сейчас на берег, сделай шаг вперед и не упадешь на глубину, так и пойдешь по самой воде, ступая, словно по твердому полу. Видение было столь сильным, что даже Клаус быстро встал, подошел к воде и осторожно коснулся ее рукой. Поверхность вдруг вздрогнула, раскололась мелкими трещинами, которые тут же сделали невидимыми водоросли на дне. По воде пошли круги, будто озеро мелко задрожало.
— Я боюсь, что он придет, — сказал вдруг Клаус. Было очень странным то, что он сам — задира и драчун — признался в своем страхе. Такого признания от него никто и никогда не слышал. Эти слова сейчас дорогого стоили. Не сложно было догадаться, что Вадим был единственным мальчишкой в Барндоме, кому Клаус эти слова сказал. Наверное, он на самом деле сильно боялся своего дяди. Точнее, того, что могло вместо него вернуться.
— Успокойся! Многие умирают, у многих людей родственники умирают. Но ведь мороки приходят очень редко. Лишь те, у которых остается память. А они редко когда хотят зла. Они лишь тоскуют по своим родным.