— И нам придется его убить?
Вадим внимательно посмотрел на друга. Да, похоже, в нем боролись сразу два чувства. С одной стороны, страх перед приходом ночного создания. С другой, желание снова увидеть дядюшку, который всегда был так добр к своему племяннику, пожалуй, даже добрее, чем родной отец.
— Они становятся темнее, когда у них муст? — тихо переспросил Клаус.
— Да, они становятся черными, как безлунная ночь!
Возвращаясь с озера, мальчики решили заглянуть в яблоневый сад. Они чуть вернулись по проселочной дороге, повернули направо, в сторону моря, где кривые деревья низко склонялись к земле и едва плодоносили от скудности почв. Здесь всем заправлял офицер в отставке, некогда бравый бомбардер Зигмунд. Он очень любил всякое оружие, которое извергало серные столпы дыма. Он просто обожал порох и грохот. Потому перед его домом стояли две миниатюрные пушки, которые два раза в день громыхали так, что весь поселок слышал. Раз выстрелило, значит, либо полдень, либо шесть часов вечера. Признаться, яблоки офицер Зигмунд также обожал, но не за их сладкий вкус, а за то, что по форме они точь-в-точь походили на небольшие ядра для его пушек. Некоторые горожане даже посмеивались, говоря, будто бы вояка Зигмунд палит из своих пушек именно яблоками, сорванными у себя в саду. Оттого их и так мало.
Друзья обошли сад Зигмунда по краю. Правда, соблазн был столь велик, что Клаус все же перелез через невысокую ограду и нарвал фруктов.
— Скоро шесть, — пояснил он, — Зигмунд во всю готовится к своей канонаде.
И верно, хозяина нигде не было видно. Потому мальчики спокойно миновали сад, а, немного осмелев, даже нарвали еще яблок. У Вадима были полны карманы, а Клаус и вовсе наложил плодов себе за шиворот, и его рубашка оттянулась, словно пивной живот хозяина харчевни «Лунный свет».
— А как ты думаешь, дружочек, куда мороки приходят? — Клаус снова и снова возвращался к этой теме.
Вадим остановился на перекрестке, решая, куда лучше пойти — свернуть направо и продолжить путь вдоль владений Зигмунда, либо пройти еще чуточку вперед, за невысокие дома фокшанского квартала. Небольшой квартал прежде принадлежал рабочим с местного деревообрабатывающего завода. Однако поставки древесины из Хонрая давно прекратились, и железнодорожная ветка заросла бурьяном. Рабочих уволили, но дома не снесли. Они долгое время пустовали, бестолково взирая своими пустыми глазницами окон на сад Зигмунда и дома его соседей. И примерно год назад здесь появились беженцы из Манзума. Они завесили разбитые окна своими разноцветными тряпками, обзавелись каким-никаким хозяйством и теперь в квартале Армаган, как его называли сами фокши, звучал меланхоличный сахильский блюз, и многочисленная ребятня гонялась между коробок домов за одичалыми тощими кошками.