Линди прищурилась:
– О чем вы вообще?
– Ну не знаю. – Я поерзала на стуле. – Говорили, что у Колли и ее матери горная кровь, что они были ведьмами или что-то в этом роде. Что, если эта женщина была ведьмой? Вдруг она наложила заклятие на Колли, отняла у нее разум и заставила выступить против Уолтеру.
Казалось, Линди сейчас зайдется от смеха:
– Вы сейчас изъясняетесь, как моя бабушка из Нового Орлеана, когда она несла свою благочестивую бредятину. Нет, на заднем дворе не было ни котла, ни заклятий, ни проклятий, ни колдовства или чего-то такого. Они просто беседовали. Потом Колли выступила против Уолтера, и закончилось все плохо. – Она взглянула на меня. – Он в тот же самый день отвез ее в Причард.
Я вспомнила о виденных документах:
– Он поместил ее в палату к цветным пациенткам.
Она вздохнула. Откинулась на спинку кресла.
– Не понимаю зачем?
– Чтобы проучить, чтобы напугать. Уолтер был злобный тип и расист. Раз сестра говорит, что хочет общаться с черными, что ж, он устроит, чтобы она оказалась среди негров.
Я не стала развивать тему.
– Вы приезжали к ней через неделю в больницу, правильно?
– Да. Она дрожала, была совершенно не в себе, другой человек, совсем не такая, какой я ее знала.
– Таблетки?
Линди развела руками:
– Кто знает, может, и так. Но скорее всего, потому, что она не ела и не пила. В больнице мне сказали, что она к тому же не спит. Она постоянно повторяла мне какую-то несуразицу про кости. Про кости и ружье Уолтера.
Роув тоже говорил, что мама была повернута на ружье Уолтера. Я вспомнила про это ружье, лежавшее сейчас в багажнике Джея. Если оно – зацепка, я не понимала, как ее истолковать. Слезы подступили к глазам, и я с ужасом почувствовала, как одна скатилась по щеке. Я поспешно вытерла ее. Я вроде бы и приблизилась, и в то же время была безмерно далека от разгадки. У меня была куча фактов – разрозненных кусков пазла, относящихся к маме и Колли, но они не складывались в общую картину. Один кусочек не подходил к другому.
– Я понимаю, почему вы не могли выступить в защиту Колли или рассказать кому-то об Уолтере. Но почему вы ничего не сказали Трикс? Почему не связались с ней позднее и не рассказали обо всем, что стало с ее мамой?
– Не могла, было слишком опасно.
Мне стало вдруг жарко.
– Моя мама, маленькая девочка, которую вы якобы так любили, понятия не имела, что произошло с ее матерью. Она не знала ничего о ку-клукс-клане. Ей сказали только, что мама свихнулась, и теперь должна быть изолирована от людей. Никто ничего не потрудился ей объяснить. – Я сильно сжала ручки стула. – И когда она открыла эту коробку – эту дурацкую коробку, – что же она там нашла? Заколку для волос, винную этикетку и молитву на латыни. Что, как вы, вероятно, понимаете, не слишком приблизило ее к разгадке тайны.