* * *
Новый Причард оказался всего лишь более уродливой и технически оснащенной версией Причарда старого. Три угрюмых этажа из кирпича и цемента – духоподъемнее не бывает.
Если что и может высосать из человека остатки надежды и окончательно деморализовать, так это попытка посмотреть утреннюю программу по телику, забранному в металлическую клетку и поднятому аж на девять футов в высоту, при дребезжащем ртутном мерцании ламп дневного света.
Все вокруг было серым: блочные цементные стены, залитый эпоксидкой пол, а также двери, окна, металлическая сетка на дверях и окнах. И больные тоже. Пациенты, на мое счастье, в основном были смирные. Одни коротали день за игрой в карты или в Скребал. Другие решали кроссворды, смотрели телик или весь день сидели уставившись в окно. Беспокойные экземпляры бороздили коридор, некоторые сидели без движения в инвалидных креслах, другие бессвязно бормотали, обращаясь к невидимым собеседникам. Как минимум двое регулярно ходили под себя по большой и малой нужде, с завидным постоянством переполняя надетые на них памперсы для взрослых. Едкий аромат разъедал кожу, и кому-то всякий раз приходилось отправляться за санитарами.
В первый же день у меня прошла встреча с психологом: им оказалась молодая девица с асимметричной стрижкой, взъерошенными волосами и розовым стеклянным кольцом в ноздре, – судя по виду, только-только с институтской скамьи. Наша встреча проходила на сером (!) диване в сером (!!) коридоре, по которому туда-сюда расхаживали пациенты и персонал, – чтобы я, видимо, не слишком пугалась. Одна из пациентов, тощая девочка-подросток, прислонившись к стене, злобно смотрела на нас.
– Расскажите мне, пожалуйста, что с вами случилось, Алтея, – начала доктор Хипстер.
– Мой брат заставил меня принять таблетки, чтобы это выглядело как самоубийство, – улыбнулась я в ответ.
Выражение лица докторши не изменилось.
– Ваш брат? – переспросила она.
Она, конечно, знала, кто такой Уинн. Это знали все.
Потупив взгляд, она внимательно рассматривала планшет в руках.
– Почему вы считаете, что он заставил вас принять таблетки?
– Я не считаю, я знаю. И я… – Тронув челюсть, я почувствовала боль. И вдруг ощутила себя полностью опустошенной, обессилевшей. – Я думаю, что он что-то от меня скрывает. Некоторые факты из семейной истории, нечто ужасное, что происходит с женщинами из нашей семьи повторяется из поколения в поколение.
Я замолчала. Она посмотрела на меня так, что сразу стало ясно: она заранее знала, что я скажу. Как будто уже все слышала от кого-то еще – Уинн наверняка поставил ее в известность. Предупредил, что сестрица будет возводить на него поклеп. Смысла продолжать не было.