А теперь уже поздно.
Вернон приблизился и тронул заколку – подарок Дав. Вещица легко соскользнула с мокрых волос прямо ему в руку. Он, прищурившись, рассмотрел ее, потом швырнул Уолтеру:
– Выброси это.
Он снова повернулся к дочери:
– Ну что, больше нечего сказать?
Она не ответила. Думала только о Колли и о Томе, о доме, который могли бы они построить, если бы она не струсила. Вспоминала, как они стояли у него под лестницей, как она целовала его губы, гладила его тело. Думала про свою гору. Про небо и звезды – и про все, что там, еще выше.
Но отец ждал, нужно было что-нибудь сказать. Он терпеть не мог непослушания.
– Скромность города не возьмет, – решила сказать она.
Сейчас весь смысл жизни собрался для нее в этих словах. Они наилучшим образом описывали ее судьбу.
Когда Джин услышала, как щелкнул затвор винтовки двадцать второго калибра, принадлежавшей ее сыну, и ощутила вкус пороха и крови во рту, то, по крайней мере, знала, что она наконец-то сказала то, что на самом деле думала.
Октябрь 2012
Тускалуза, Алабама
– Так они все знали – и Хауэлл, и Уолтер. И ваш муж. Они видели, как Вернон Элфорд застрелил собственную дочь.
Дав кивнула.
– И вы тоже видели.
– Да.
– Боже правый, Дав! – Я изо всех сил старалась говорить ровно. – Почему вы никому не рассказали?
Она смотрела на огонь: дрова догорели, превратились в угольки, которые рассыпались в камине, наполнив комнату легким серым дымком.
– Чарльз говорил, люди с горы не любят, когда посторонние лезут в их дела. Сказал, что и нас могут убить, если мы не поостережемся. Поэтому мы той же ночью собрали вещи и уехали из долины. И никогда больше не говорили с ним о Джин и о том, что произошло.
– Допустим. Но тогда непонятно: если вы хотели держаться подальше от этой истории, то почему вернулись в Алабаму? Почему поселились напротив Причарда? И каким образом со всем этим связаны Колли и Трикс?
Она сжимала и разжимала руки.
– Вряд ли ты сможешь меня понять, но что-то в этом месте есть такое… Оно не отпускало меня. – Дав смотрела на меня, потом перевела взгляд на окно, за которым виднелась больница. – Так просто не объяснить.
– О чем вы?
– С какого вопроса мне начать?
Я подвинулась на край дивана:
– Если верить Джоан, то вы были не робкого десятка: вы не боялись нарушать правила, шуровали за спиной мужа, пробирались в чужие дома, возлагали руки на незнакомых людей. А в полицию обратиться – испугались? Вы могли рассказать правду, Дав, добиться справедливости для Джин. А вы сбежали.
– Я хотела рассказать, – ответила Дав. Она опустила глаза и рассматривала свои руки. – Каждый день, все эти двадцать пять лет. И рассказала-таки – но не полиции, а Колли; я разыскала ее.