Упоминания о смерти не было. И конечно, ни слова об «умышленном причинении вреда».
– Боже мой…
Лист выпал у меня из рук.
Накачав Колли наркозом, они провели лоботомию? Меня накрыл ужас, и слезы хлынули ручьем. С ними я все же, справилась, но спокойнее дышать не получалось: я слышала свое дыхание, оно было поверхностным, с перебоями отчаяния. Меня охватило не просто горе. Это был всеобъемлющий страх.
Что они хотят сделать со мной? Напичкают таблетками? Применят электрошок? Я слышала, его применяют до сих пор. А может, мне уготовано что-то более изощренное?
Я хватала воздух, глядя в потолок. Так недолго и задохнуться. Потеряю сознание в этом доме с привидениями.
Остановись, хватит.
Я собрала бумаги, сложила на коленях, заставляя себя дышать размеренно. Переложив историю болезни в низ стопки, я взглянула на следующую бумагу: регистрация Коллирин Крейн при поступлении в больницу.
3 июня 1962 г., в 8:35 утра доставлена братом, мистером Уолтером Вутеном. Ни врачебных предписаний, ни направления, никаких сопутствующих медицинских документов при себе не имела. Причина госпитализации – «деменция». Внизу, на полях, была приписка, сделанная красивым почерком: «По просьбе брата пациентки, мистера Уолтера Вутена, размещена в палате с чернокожими пациентами».
Я снова вернулась к странице с посещениями: мозг начал нащупывать связи, наконец-то кое-что вставало на свои места. Я подумала о картинке с двумя дамами и инициалами «ЛВ». Л. В. – Линди Вейд – имя посетительницы Колли.
Это она, Линди Вейд, нарисовала ту акварельку, на которой были бабушка и еще какая-то женщина.
«Линди Вейд – подруга».
Октябрь 1937
Долина Сибил, Алабама
До конца месяца Хауэллу Вутену предстояло еще трижды съездить в Хантсвилл. Рабочие из Гражданского корпуса охраны природы сажали сосны, прокладывали дорожки в парке Монте-Сано, строили горные хижины для туристов, и, хотя Хауэлл ворчал, что он фермер, а не какой-то там чиновник, Джин понимала, что им очень повезло, что он получил эту работу. Для того чтобы ее получить, ему пришлось сказать, что он не женат, но он рассудил, что вряд ли кто станет карабкаться на гору Бруд-Маунтин и проверять, не сидят ли за столом в его домике жена и дети.
Когда Хауэлл уехал в Хантсвилл, Джин отправилась к Тому, дождавшись, пока Уолтер уйдет в школу, а Колли – к Эгги. Она неспешно прошлась по старой дороге через кладбище, чтобы убедиться, что соседи не видят ее с веранды или с поля. Если все в порядке, то она отправится к нему домой. Большой кирпичный дом уже не вселял в нее трепет, и она уже не смущалась, ступая на широкое крыльцо. Возможно, потому, что лицо Тома при виде ее озарила счастливая мальчишеская ухмылка. От нее сердце у Джин готово было выпрыгнуть наружу.