– Дом будет очень хорош, – сказал Кросби, и Александрина заметила в его голосе тон господина.
– Я только говорю вам то, что сказывала мне Эмилия.
Если бы Лили была его женой и если бы он заговорил с ней о предстоящей для них жизни и взаимных друг к другу обязанностях, о, как бы она оживила эту тему! Она упала бы перед ним в вагоне на колени и, глядя ему в лицо, обещала бы делать со своей стороны все как можно лучше. И с какой горячей решимостью она дала бы в сердце своем клятву исполнить свое обещание! Теперь он думал обо всем этом, хоть и знал, что ему об этом не надо было думать. Наконец он вынул «Таймс»; увидев это, Александрина раскрыла свой роман.
Кросби вынул газету, но не мог сосредоточиться на политических известиях. Не сделал ли он страшнейшей ошибки? Какую пользу принесет ему в жизни это подобие женщины, сидевшее против него? Не постигло ли его величайшее наказание и не заслужил ли он этого наказания? Действительно, его постигло величайшее наказание. Он женился на женщине, неспособной понимать высшие обязанности супружеской жизни, но сам был способен оценивать все достоинство женщины, которая их понимала. Он был бы счастлив с Лили Дейл, и потому мы можем догадываться, что его несчастье с леди Александриной должно было стать еще больше. Есть мужчины, которые, женившись на таком создании, как леди Александрина Де Курси, приобрели бы спутницу, всего лучше соответствующую им, как, например, сделал Мортимер Гейзби, женившись на ее сестре. Мисс Гризельда Грантли, сделавшаяся леди Дамбелло, хотя была несколько холоднее и несколько умнее леди Александрины, принадлежала к тому же разряду. Женившись на ней, лорд Дамбелло приобрел желаемую спутницу, если только злые люди позволят ему сохранить ее. По поводу этой-то неудачи Кросби и был так сильно опечален, он видел и одобрял лучшую дорогу к жизни, а между тем сам же выбрал для себя дорогу несравненно худшую. В течение той недели в замке Курси, – недели, которая проведена была там вслед за вторым визитом в Оллингтон, он добровольно решил, что более способен к дурному пути, нежели к хорошему. Теперь этот путь лежал перед ним, и ему оставалось только следовать по нему.
Было очень холодно, когда новобрачные достигли Фолкстона, леди Александрина дрожала, садясь в карету, имевшую вид собственного экипажа, которую прислали в ее распоряжение на станцию железной дороги.
– В гостиной отеля будет хорошо натопленный камин, – сказал Кросби.
– Надеюсь, – сказала Александрина, – не в одной гостиной, но и в спальне.
Молодой муж чувствовал себя оскорбленным, но сам не знал, почему чувствовал обиду, и с трудом принудил себя выполнить все те маленькие церемонии, отсутствие которых было бы замечено всяким. Он, однако же, сделал свое дело, собрал все платки и шали, ласково разговаривал с Анной и обращал особенное внимание на несессер.