Чомпенд был мясник. Имс, однако же, ничего не ответил на этот печальный довод. Позволит ли он или нет своим старым сапогам оставаться в Буртон-Кресценте на неделю или на две, это должно было зависеть от того, как приняла бы его Эмилия Ропер в тот вечер.
Когда Имс спустился в гостиную, там была одна только мисс Спрюс.
– Прекрасный день, мисс Спрюс, – сказал он.
– Да, мистер Имс, для Лондона день прекрасный, но, как вы думаете, ведь в провинции, где-нибудь в деревне, воздух несравненно лучше?
– А мне так лучше в городе, – сказал Джонни, желая замолвить доброе словцо в пользу бедной мистрис Ропер.
– Вы, мистер Имс, человек молодой, а я всего лишь старуха, это разница, – сказала мисс Спрюс.
– Небольшая, – заметил Джонни, стараясь быть любезным. – Вы не хотите быть скучной, как я.
– Я хочу быть почтенной, мистер Имс. Я, мистер Имс, всегда была такой.
Слова эти старуха произнесла почти шепотом, с беспокойством глядя на дверь, чтобы она как-нибудь не открылась для любопытствующих ушей.
– Я уверен, что мистрис Ропер весьма почтенная леди.
– Да, мистрис Ропер почтенная леди, мистер Имс, но тут есть некоторые… Тс!
И старушка Спрюс поднесла к губам палец. Дверь отворилась, и в гостиную не вошла, а вплыла мистрис Люпекс.
– Как поживаете, мисс Спрюс? Вы всегда являетесь первой. Это, верно, для того, чтобы заручиться молодым джентльменом. Что новенького в городе, мистер Имс? В нынешнем вашем положении вы, без сомнения, слышите все новости.
– Сэр Рэфль Бофль завел новые туфли. Не знаю, верно ли это, но догадываюсь по времени, которое он употребил, чтобы надеть их.
– Ах! Вы шутите. Это всегда делают джентльмены, когда они хоть немного поднимутся в свете. Тогда им кажется, что женщины не стоят того, чтобы с ними разговаривать, – можно только шутить да делать насмешки.
– Я с наибольшим удовольствием поговорю с вами, мистрис Люпекс, нежели с сэром Рэфлем Бофлем.
– Вы можете говорить, что вам угодно, но, поверьте, мы, женщины, очень хорошо понимаем, что означают подобные комплименты, не правда ли, мисс Спрюс? Женщина, пробывшая пять лет замужем, не может рассчитывать на особенное внимание со стороны молодых людей. Хотя я была молода, когда выходила замуж, то есть молода по летам, но я видела слишком многое и испытала слишком многое, чтобы быть молодою по сердцу.
Мистрис Люпекс сказала последнюю фразу почти шепотом, но мисс Спрюс слышала ее и еще более убедилась, что Буртон-Кресцент ни под каким видом нельзя назвать респектабельным.
– Не знаю, каковы были вы тогда, мистрис Люпекс, – сказал Имс, – но вы довольно еще молоды и теперь.