Сказав это, Лили встала и бросилась на шею матери. Куда девались все приготовленные доводы мистрис Дейл? Возражения с ее стороны были невозможны, она принуждена была сознаться, что ей надо молчать. Одно только время могло совершить перемену, всякие убеждения были бесполезны. Мистрис Дейл обняла свою дочь и заплакала, между тем как глаза Лили были сухи.
– Пусть будет по-твоему, – произнесла она.
– Да, мама, это лучше. Я должна действовать по-своему, не правда ли? Я только этого и хочу, хочу тиранствовать над вами, заставлять вас исполнять все мои приказания, как и следует доброй и хорошей матери. Впрочем, приказания мои не будут строги. Если вы будете послушны, я не покажусь для вас тяжелою. Опять идет Хопкинс. Я уверена, что он намерен поразить и окончательно уничтожит насо своею речью.
Хопкинс знал очень хорошо, к которому окну следовало подойти, потому что в это время только одну комнату и можно было назвать обитаемою. Он подошел к столовой и приплюснул свой нос к оконному стеклу.
– Мы здесь, Хопкинс, – сказала Лили.
Мистрис Дейл отвернулась в сторону, она знала, что на щеках ее все еще были слезы.
– Да, мисс, я вас вижу. Мне нужно переговорить с вашей мама.
– Обойди кругом, – сказала Лили, стараясь избавить мать от необходимости показаться Хопкинсу сейчас же. – Сегодня слишком холодно, чтобы открыть окно, обойди кругом, я открою тебе дверь.
– Слишком холодно! – бормотал Хопкинс по дороге к дверям. – В Гествике будет еще холоднее!
Как бы то ни было, он прошел через кухню, и Лили встретила его в прихожей.
– Что скажешь, Хопкинс? Мама не совсем здорова: у нее головные боли.
– Головные боли? Ну, так я не хочу, чтобы они усилились. По моему мнению, свежий воздух лучше всего помогает от головной боли. Жаль только, что многие его не жалуют. Если вы не будете поднимать на некоторое время рам в оранжерее, то пропадут все растения, точно так же и насчет винограда. Что же! Прикажете идти назад и сказать, почему я не видал ее?
– Ты можешь войти, если хочешь, только потише.
– Потише! Да разве вы слышали, чтобы я шумел когда-нибудь? Извините, мэм, сквайр приехал домой.
– Как! Из Гествика? И привез с собой мисс Белл?
– Он никого не привез, кроме самого себя, потому что приехал верхом, и мне кажется, сейчас же уедет назад. Он желает, мистрис Дейл, чтобы вы пожаловали к нему. Он приказал поклониться вам. Не знаю, имеет ли это какое-то значение.
– Во всяком случае, Хопкинс, я приду.
– А насчет головной боли говорить не прикажете?
– Насчет чего? – спросила мистрис Дейл.
– Нет, нет! Не надо! – сказала Лили. – Мама будет там сию минуту. Иди, мой друг, и скажи это дяде.