– Мисс Спрюс, я не думаю, что в другом месте вам будет спокойнее, – сказал Имс.
– Спокойнее?! Никогда, – сказала Эмилия. – На месте мамы я не стала бы и тратить слов попусту.
– Тут не о деньгах идет речь, а о чувствах, – говорила мистрис Ропер. – Дом мой совсем опустеет. Я не буду узнавать себя, право, не буду. А теперь же, все-таки хорошо устраивается… во вторник должны выехать Люпексы. Салли, я вам вот что скажу, – я сама заплачу за кеб, а завтра отправлюсь в омнибусе в Далвич и там, где нужно, заплачу из своего кармана. Заплачу, да и только. Вот и кеб. Я сейчас же сойду вниз и отпущу его.
– Позвольте мне это сделать, – сказал Имс.
– Больше шести пенсов не давайте, ведь ему следует только за то, что тронулся с места, – сказала мистрис Ропер вслед за уходившим Имсом. Однако кебмен получил шиллинг, и Джонни по возвращении застал Джемиму за перетаскиванием чемоданов мисс Спрюс обратно в комнату.
«Тем лучше для бедного Кодля, – сказал он про себя. – Он пустился в коммерческие обороты. Следовательно, весьма недурно приобрести человека, который верно будет платить деньги».
Мистрис Ропер пошла проводить мисс Спрюс наверх, и Джонни остался с Эмилией.
– Он писал вам, я знаю, – сказала Эмилия, отвернувшись немного в сторону. Она была очень недурна, но в ее лице было что-то холодное, тяжелое, угрюмое, много вредившее приятности его выражения. В данном случае она не хотела казаться угрюмой.
– Да, – сказал Джонни. – Он сообщил мне, что его ожидает.
– И что же?
– А что же?
– Неужели вам больше нечего мне сказать?
– Я хотел бы вас поздравить, если позволите.
– Фи! Поздравления! Я терпеть не могу таких пустяков. Если вы этому не сочувствуете, то я и подавно. Я, право, не знаю, какую пользу приносят нам чувства, по крайней мере, я никакой пользы не вижу в них. Скажите, вы дали слово жениться на мисс Л. Д.?
– Нет.
– И вам больше нечего мне сказать?
– Ничего, кроме выражения моих надежд на ваше счастье. Что же еще могу я сказать? Вы выходите замуж за моего друга Кредля, и мне кажется, это будет счастливая партия.
Эмилия еще больше отвернулась от него, и взгляд ее сделался еще угрюмее. Можно ли было ожидать, что в эту минуту она еще надеялась на пробуждение в нем чувства любви?
– Прощайте, Эмилия, – сказал он, протянув ей руку.
– Неужели вы в последний раз в нашем доме?
– Ничего не знаю. Если позволите, я приду навестить вас, когда вы будете замужем.
– Да, – сказала она, – чтобы поселить в нашем доме ревность, шум и разные сцены, как это было из-за той ветреной женщины, которая теперь наверху! Я знаю, вы этого не сделаете! Джон Имс, было бы лучше, если бы я вас никогда не видала. Было бы лучше, если бы смерть поразила нас при первой нашей встрече. Я не думала, что в состоянии буду любить мужчину так, как любила вас. Я знаю, что все это вздор, пустяки и дурачество. Это хорошо для молоденьких женщин, которые всю свою жизнь могут сидеть в гостиной сложа руки, но когда женщина должна проложить себе дорогу в обществе, тогда это становится чистейшей глупостью. А как трудно проложить себе такую дорогу!