Белл моментально отдернула руку и сделала шага два назад через каминный ковер. Она совершила это движение так, как будто ее вдруг оскорбили или как будто мужчина произнес перед ней такие слова, с которыми не имел права обращаться к ней при каких обстоятельствах.
– Вот видите, я так и думал, – сказал Крофтс. – Теперь я могу уехать… и буду знать, что меня прогнали.
– Перестаньте, доктор Крофтс. Вы говорите совершенный вздор и как будто нарочно хотите вывести меня из терпения.
– Действительно, вздор. Я не имею никакого права говорить вам это, а тем менее теперь, когда нахожусь в вашем доме по обязанности. Простите меня, Белл. – В это время он тоже стоял, но не сделал ни шагу от своей стороны камина. – Простите ли вы меня до моего отъезда?
– За что же мне простить вас? – спросила она.
– За то, что я осмелился полюбить вас, и что я люблю вас с того времени, как вы себя помните, наконец, за то, что люблю вас более всего на свете. За это, я знаю, вы должны простить меня, но простите ли вы мне то, что я вам все это высказал?
Доктор Крофтс первоначально не намерен был сделать ей предложение, а Белл со своей стороны вовсе этого не ожидала. Она еще не совсем уяснила себе значение его слов и, конечно, никогда не задавала себе вопроса, что следовало бы отвечать на эти слова. Бывают случаи, когда любящие существа являются под такой легко угадываемой маской, что при первом откровенно сказанном слове любви обнаруживаются все самые сокровенные чувства, и обнаруживаются, не подавая другой стороне ни малейшего повода к удивлению. Это обыкновенно бывает так, когда влюбленный не считает себя старинным другом и когда его знакомство началось еще очень недавно. Так это было в деле любви Кросби и Лили Дейл. Когда Кросби явился к Лили и сделал ей предложение, он исполнил это с совершенным спокойствием и самосознанием, потому что был почти уверен, что предложения этого ждали. Лили хоть и сконфузилась в первую минуту, но была совершенно готова со своим ответом. Она уже любила его всем сердцем, была счастлива в его присутствии, пленялась его красивой наружностью, восхищалась его остротами и подстраивала свой слух под звуки его голоса. Словом, все было подготовлено и все ожидали этого исхода. Если бы он не сделал предложения, то Лили была бы вправе считать себя обиженной, – хотя, увы, увы! Обиды были впереди, и какие тяжкие! Бывают, впрочем, и другие случаи, в которых любящие не могут объясниться подобным образом, не преодолев сначала больших затруднений, а когда и объяснятся, то не могут надеяться на немедленный ответ в свою пользу. А ведь как должно быть обидно старым друзьям, что на них-то именно и падает вся тяжесть таких затруднений. Крофтс был так близко знаком с семейством Дейлов, что многие полагали весьма вероятной его женитьбу на одной из сестер. Так думала сама мистрис Дейл и даже надеялась. Лили безусловно поступала так же. Правда, эти думы и надежды несколько поблекли, но все-таки по-прежнему существовали благодаря поведению доктора. И теперь, когда он в некоторой степени высказался, Белл отступила от него на шаг и не верила в серьезность его намерений.