– У меня чтобы не было векселей! Слышите? – проворчал граф, проскрежетав по другим зубам одним своим особенно черным и безобразным зубом. – Чтобы не было векселей по этому делу!
А между тем чистых денег не давал. При таких-то обстоятельствах у графини и появилась необходимость самой явиться на сцену. Мистер Гейзби во время своего недавнего посещения замка Курси по деловым вопросам получил двусмысленный намек, что счеты модисток можно очень удобно пришпилить к счетам мебельщиков, торговцев посудой и тому подобным. Графиня, делая этот намек, старалась внушить своему зятю, что с недавнего времени мода изменилась и что подобные меры считались совершенно позволительными между людьми, действительно живущими в большом свете. Но Гейзби был человек с ясным взглядом на вещи, человек честный, он хорошо знал графиню. Ему очевидно было, что в настоящем случае нельзя прибегнуть к подобной мере. Поэтому графиня не стала предлагать дальнейших советов и решилась сама отправиться в Лондон.
Приятно было видеть, как леди Эмилия и Александрина сидели среди огромного склада ковров и расспрашивали четырех приказчиков, которые показывали им товар. Приятно было наблюдать, как они склоняли друг к другу головки и шептались, вероятно, о том, как бы выторговать лишних два пенса на ярд и за это наделать продавцам как можно больше хлопот. Приятно было смотреть на это потому, что они отлично умели управлять своими огромными кринолинами, проходя между огромными свертками ковров, и потому еще, что они вполне наслаждались и принимали уважение со стороны приказчиков, как дань, им положенную. Но не так приятно было смотреть на мистера Кросби, который торопился на службу и которому не предоставили никакого права участвовать в выборе покупаемых предметов. На него приказчики смотрели как на человека совершенно лишнего. Сестрицы условились быть в магазине в половине одиннадцатого, так чтобы Кросби можно было явиться на службу к одиннадцати или немного позже. Но прежде чем они оставили дом Гейзби, уже пробило одиннадцать, и очевидно было, что получаса на выбор ковров далеко не достаточно. Полосы великолепных, ярких цветов развертывались перед ними на целые мили, а потом, когда попадались рисунки, по их мнению подходящие, то кусок разворачивали туда-сюда до тех пор, пока им не покрывался целый зал. Кросби жалел приказчиков, таскавших с места на место огромные массы товара, между тем как леди Эмилия сидела спокойно, как будто ей вменялось в обязанность пересмотреть каждый ярд всех товаров в магазине. «Покажите мне еще раз вон тот кусок, что внизу». И приказчики снова принимались за работу, снова передвигали целые горы. «Нет, моя милая, зеленый цвет очень непрочен, он полиняет, лишь только на него прольется кипяток». Приказчик улыбался невыразимо сладко и уверял, что, собственно, этот зеленый цвет никогда не полиняет. Но леди Эмилия не обращала на него внимания, и ковер, из-за которого передвинута была целая гора, сделался частью другой горы.