— Да! — Голос Грейвира был полон страсти, но в нем было что-то еще, что-то скрытое в его тембре, подумал Лэйкир. Нотка страха, который дрогнул перед чем-то большим, чем ужас надвигающейся смерти. По крайней мере, один тонкий лучик… неуверенности, когда он оказался на пороге смерти. Что обнаружат он и другие инквизиторы, когда, наконец, окажутся лицом к лицу со своими жертвами?
— Тогда желаю вам насладиться вашим доверием, — сказал Рок-Пойнт Грейвиру твердым, как железо, голосом и резко кивнул группам моряков, которые цеплялись за концы фалов.
— Привести приговор в исполнение, — сказал он.
Каюта Мерлина Этроуза, КЕВ «Эмприс оф Чарис», море Чисхолма
Сержант Сихэмпер был прирожденным стрелком, — решил Мерлин Этроуз, наблюдая, как личный оруженосец императрицы Шарлиэн упражняется в стрельбе из пистолета. — И как, — криво усмехнулся он, — и сама Шарлиэн! Полагаю, с ее стороны не очень-то подобающее для леди занятие. — Он еще раз усмехнулся. — С другой стороны, у этой леди, похоже, есть свой собственный стиль, не так ли?
Если бы кто-нибудь случайно заглянул в маленькую, тесную каюту Мерлина на борту КЕВ «Эмприс оф Чарис», он, несомненно, предположил бы, что Мерлин спит. В конце концов, на борту флагмана флота было уже два часа после захода солнца, хотя дома, в Теллесберге, оставалось еще несколько часов света. Это может быть немного рановато, но капитан Этроуз нес утреннюю вахту за спиной императора Кэйлеба, поэтому для него имело смысл лечь спать как можно раньше, и в данный момент он растянулся на похожей на коробку койке, подвешенной к потолку, мягко покачиваясь вместе с движением корабля, глаза закрыты, дыхание глубокое и ровное. За исключением, конечно, того, что, как бы это ни выглядело, на самом деле он вообще не дышал. Человек, известный как Мерлин Этроуз, не делал этого последние девятьсот лет или около того. В конце концов, мертвые женщины этого не делали, и у ПИКА не было необходимости делать что-то настолько… ограничивающее.
Он полагал, что ему также не было реальной необходимости притворяться спящим — или дышать, если уж на то пошло. Вряд ли кто-то стал бы врываться к личному оруженосцу императора Кэйлеба в свободное от службы время, и даже если бы кто-то это сделал, рефлексы Мерлина были такими же нечеловечески быстрыми, как и его нечеловечески острый слух. У кого-то, чьи «нервные импульсы» проходили в сто раз быстрее, чем у любого органического человека, было бы достаточно времени, чтобы закрыть глаза и снова начать «дышать». Но Мерлин не собирался пренебрегать второстепенными деталями. О сейджине Мерлине и его способностях уже ходило достаточно странных историй.