Клинтан дернулся, и канцлер с отвращением покачал головой.
— Я знаю, что ты великий инквизитор, Жэспар. Знаю, что у тебя повсюду есть агенты, больше, чем я мог бы иметь. Но не совершай ошибку, думая, что я глуп или что у меня нет собственных агентов. Конечно, я знал о твоих приказах Рейно!
— Тогда, если ты не согласен с тем, что я делал, ты должен был сказать об этом в то время! — даже Клинтан, казалось, понял, что его реплика прозвучала на удивление неубедительно, и Тринейр фыркнул.
— Я не великий инквизитор, — отметил он. — Что касается меня, если бы ты смог добиться признаний от некоторых из них, это могло бы, по крайней мере, смягчить катастрофу, в которую, как я уже боялся, может превратиться Фирейд. Конечно, даже у меня не было причин подозревать весь масштаб катастрофы, которую вы с Грейвиром приготовили для нас, не так ли?
Клинтан сел обратно, откинулся на спинку стула и угрюмо посмотрел на него.
— Как ты сказал, не ты великий инквизитор, а я. И суть в том, Замсин, что я сделаю все, что Бог потребует от меня как от своего великого инквизитора.
— Если это означает, что несколько невинных людей будут вовлечены в кровопролитие, спровоцированное их собственными родителями, тогда это произойдет. И прежде чем ты расскажешь мне что-нибудь еще о Грейвире или других инквизиторах в Фирейде, позволь мне указать тебе, что без богохульства, без раскола, подталкиваемого проклятыми чарисийцами, ничего этого не произошло бы! Прости меня, если я кажусь немного более озабоченным будущим Божьей Церкви и защитой душ Божьего народа, чем благополучием нескольких десятков еретиков-чарисийцев или их жалких отпрысков!
На мгновение Тринейр выглядел так, как будто он буквально вот-вот взорвется. Все тело канцлера, казалось, задрожало, и нейтрального наблюдателя можно было бы извинить за то, что он подумал, что видит молнии, мерцающие на концах его волос. Но затем, очевидно, спокойствие одержало верх.
Это так похоже на тебя — винить во всем чарисийцев, Жэспар, — ледяным тоном подумал он. — Все это началось с тебя и твоего «окончательного решения проблемы чарисийцев! Я никогда не должен был позволять тебе подталкивать нас всех к принятию твоих предложений!
И все же, даже когда он думал об этом, тихий голос где-то глубоко внутри напоминал ему, что он позволил Клинтану подтолкнуть — или, по крайней мере, втянуть — остальных членов храмовой четверки, чтобы они поступили именно так. И он позволил Клинтану сделать это, потому что оно казалось ему недостаточно важным, чтобы не позволить ему сделать это. Что означало, как бы он ни старался уклониться от признания этого, что катастрофа, которая произошла, была такой же его виной, как и Клинтана.