Ну, а во-вторых, при всей терпимости церкви к работе своих ученых, вопрос божественности Одина сочли бы слишком наглым. Вряд ли бы ее казнили, но наверняка упекли бы на несколько лет в какой-нибудь дальний монастырь, лишив возможности посещать библиотеки. Асциена задумалась о годах без возможности прочесть что-то новое и записать свои мысли, дни, посвященные работе в садах и огородах, или помощи страждущим, и ее передернуло. Уж лучше казнь. Но если без записей, просто вспомнить все что она знает по этому вопросу…
На первый взгляд сам вопрос был глупый. Явление Одина произошло во время Сражения Отчаяния. Две величайшие державы того времени сошлись в грандиозной битве. Хроники повествуют о сотнях тысяч сражающихся. Один появился среди этого хаоса и бойни, и остановил битву за одно мгновение. Его сила послужила фундаментом для объединения воющих государств, ставших ядром будущей Империи. Сама Асциена сомневалась в масштабах сражения. Хроники часто завышали в несколько раз численность сошедшихся армий. Вся армия Империи сейчас насчитывала около ста тысяч человек, сомнительно что две державы древности, каждая размером с внутреннюю провинцию Империи могли выставить такое же число солдат. Сама Асциена оценивала реальную численность войск в том сражении в десять-двадцать тысяч человек. Но даже с учетом этой цифры сложно представить мощь необходимую чтобы прервать в одно мгновение такое масштабное сражение. Причем, хроники говорят о том, что Один не убил ни одного солдата. Это мало похоже на то, что можно добиться, используя только магию. Хотя, порой схожие подвиги приписывали и Убийце Богов, Амеру. Вот только Асциена немного сомневалась в их справедливости.
Вторым важным фактом в пользу Божественности был цикл пророчеств Одина. В первые годы становления Империи Один сделал целый ряд пророчеств, большинство из которых осуществились в последующие годы и позволили Империи занять почти все земли континента, кроме негостеприимных пустошей крайнего севера за горами Аммел и бескрайних степей запада. Догмы говорили, что дело в всеведении Одина, и видели тут божественную природу. Сама Асциена сомневалась, что дело в знании будущего. Слишком хорошо были спланированы пророчества. В них не было ничего лишнего, кроме того, что помогало сплотить Империю. Скорее, пророчества были Целями Одина на ближайшие сотни лет, сформулированные так, чтобы облегчить достижение этих целей. Ведь будучи божественно всемогущим, он сразу мог сформулировать знамения, которые сам же и выполнял, тем самым укрепляя свою власть. Впрочем, это делало Одина в глазах Асциены еще более могучим. Ведь тогда это он спланировал и осуществил несколько солнечных затмений, осушение реки, появление горного хребта и многое другое. Разве можно существо, способное менять русла рек, поднимать из земли горы и затмевать солнце мановением руки назвать иначе чем богом? Даже если будущее ему недоступно. Асциена считала этот аргумент важным доказательством божественной силы Одина. Кто умнее, человек знающий, что произойдет и просто болтающий об этом, или человек способный продумать свои действия так, чтобы все были уверены, что он знает будущее? Для Асциены ответ был очевиден. Как и то, что ум равносилен силе.