Начальник губотдела ГПУ оказался человеком жилистым и подтянутым.
До моего прихода он сидел, склонив бритую под Котовского голову, над открытой пухлой папкой, доверху набитой исписанными бумагами.
– Товарищ Кравченко, доставил по вашему поручению товарища Быстрова, – почтительно сказал сопровождавший меня чекист.
– Молодец, свободен, – кивнул ему Кравченко.
Затем он посмотрел на меня.
– Товарищ Быстров, извините, что выдернул вас в такое время, но тут ничего не попишешь – дела.
– Ничего страшного, товарищ Кравченко. Мы с вами одно дело делаем.
– Это вы правильно заметили – одно дело. Проходите.
Мы обменялись рукопожатиями и сели друг напротив друга.
– Раз уже поднял вас в такое время, позволю себе хоть немного загладить вину, – улыбнулся Кравченко. – Чай будете?
– Не откажусь.
Нам принесли по кружке дымящегося чая и поставили блюдце с колотым сахаром – точь-в-точь таким, какой очень любили мои бабушка с дедушкой. Они всегда пили чай вприкуску и ненавидели рафинад. Очень переживали, когда твёрдый как камень сахар не удавалось найти в магазинах.
Немного подумав, Кравченко извлёк из недр стола и высыпал на блюдце несколько баранок.
Я куснул одну – по твёрдости она не уступала сахару, зубы сломать можно.
Но какой нормальный опер не любит поесть на халяву. Кстати, был я в Питерском зоологическом, видел там высушенное чучело этой самой рыбы – халява.
Пару минут мы молча пили чай, думая о своём. При этом Кравченко ни на секунду не отводил от меня взора пристальных глаз – наверное, изучал.
Мне даже стало слегка неудобно: глядят как на девицу на выданье. Оно, конечно, за смотр денег не берут, но так ведь и дырку во мне просверлить можно.
Картина «Ленин и печник». Вернусь в губрозыск, спросят – где был, отвечу: «Да у Кравченко за чаем засиделся».
Допив, отставил кружку в сторону.
– Благодарю за чай. В самый раз было. Только вы ведь меня к себе посреди ночи не для того, чтобы чаи гонять, пригласили? – Я намеренно акцентировал ударение на последнем слове.
Именно пригласили и никаких гвоздей!
– Ваша правда, товарищ Быстров. Вот вы сразу, как вошли, верно подметили – одно дело делаем: давим контрреволюционную гниду во всех её проявлениях. Только заниматься этим необходимо со строгим соблюдением закона, не так ли?
– Всё так, товарищ Кравченко.
– Это прекрасно, что мы с вами понимаем важность соблюдения законности и не подменяем закон революционной целесообразностью, – откинулся на спинке стула начальник губотдела ГПУ. – Вот только факты свидетельствуют, что порой слова расходятся с делами, а это плохо, товарищ Быстров. Мы должны калёным железом выжигать в наших рядах тех, кто не стоит на твёрдых позициях правопорядка.