— Добрый день, Юрий Антонович!
При встрече с моим, взгляд фотографа как обычно ускользает куда-то в сторону. Никак не могу вызвать в себе симпатию к этому человеку! Таким людям я никогда не говорю «здравствуйте». Почему-то не хочется желать здоровья тем, кто мне неприятен. Мне кажется, что желая другому здоровья я отрываю его частичку от своего собственного. Поэтому я говорю «здравствуйте» только очень симпатичным мне людям. Все остальные слышат от меня «доброе утро (день, вечер)». Уверен, что многие бы обиделись, узнав о таком разделении, но это моя маленькая тайна.
Фотограф аккуратно ставит на стол кожаную сумку со множеством кармашков и застежек. Щелкает кнопкой компьютера. Достает из кармана носовой платок и аккуратно промокает лоснящиеся от пота лобные залысины. На вид Юрию Антоновичу лет сорок. Стареющий некрасивый мужчина, с увеличивающимся брюшком. Почему-то мне становится его немного жаль. Может быть, я слишком несправедлив к нему? В конце концов, ничего плохого он мне не сделал. Наоборот, всегда приветлив и доброжелателен. Мне становится стыдно за свою необоснованную ненависть. Вместо того, чтобы сбежать из кабинета, я решаю задержаться. Этой своей задержкой я как бы извиняюсь перед собой за собственные мысли.
— Ух! Ну и жарища на улице! Середина мая, а печет, как в июле. Недаром синоптики говорят, что с климатом творится что-то неладное. Хорошо у нас тут прохладненько! — Юрий Антонович косится на кондиционер, а потом переводит взгляд на мою папку, — Кого-то новенького нашел? Покажи!
Я покорно раскрываю папку и раскладываю на столе рисунки африканских животных. Юрий Антонович внимательно, но быстро просматривает распечатки и недоуменно морщит лоб, не понимает в чем загвоздка.
— Английский художник Peter Beard, — комментирую я, — Живет в Африке, рисует кровью животных.
— Ясненько, — кивает Юрий Антонович, — А у меня все намного прозаичнее. Тринадцатилетняя девочка выбросилась из окна. Поругалась с мамой и, чтобы ей отомстить, бросилась вниз с восьмого этажа. Вечером в новостях расскажут, а у нас на сайте фотографии уже через час появятся. Сейчас покажу…
Юрий Антонович говорит об этом спокойно, даже с какой-то профессиональной гордостью. Подключает фотоаппарат и скачивает снимки в компьютер. Мне совсем не хочется смотреть на кровавые человеческие останки, но какая-то сила — может быть любопытство, а может быть зачатки мазохизма — заставляет меня дождаться, пока по на экране не появится распластанное на асфальте детское тельце. Юрий Антонович безучастным голосом следователя пытается комментировать, но подробности меня не интересуют. К чему детали, когда жизнь маленького человека так глупо оборвалась?