Сама деревня не представляла собой ничего особенного: стандартная планировка крестом, магазином, почтовым отделением и клубом на центре. В данный момент мы стояли на перекрёстке и внимательно смотрели по сторонам, в попытке понять, откуда же тянется этот запах.
По моим подсчётам, до самой столицы оставалось километров сто, максимум сто пятьдесят. Но мы и не собирались прямиком на фонящие руины. Нас интересовали очаги жизни, что наверняка должны остаться рядом с престольной, но не внутри МКАД.
Эту деревню мы собирались выбрать в качестве ночлежки, ну или в нашем случае днёвки. А уже отсюда начинать исследование окружающих территорий, на предмет человеческой активности. Но, похоже, здесь мы уже попали по нужному адресу, осталось лишь отыскать местных жителей.
– Э-э-э! – внезапно во всю глотку закричал Мутный. – Хули вы попрятались?!
И в этот момент его лицо резко изменилось. Взгляд осоловел, губы растянулись в блаженной, глуповатой улыбке, а затем он и вовсе сел в сугроб, и взялся мерно раскачиваться взад-вперёд.
– Чё это с ним? – тупо уставилась на него Тоня.
– Всё, пиздец, – ухмыльнулась Лена, – кажется, в край ебанулся, наконец-то.
– Ни хуя не смешно, – покачал я головой и попытался привести друга в чувство.
Вокруг быстро темнело, воздух становился спёртым и каким-то затхлым, будто мы не на улице, а в подвале каком-то сидим. Даже снег… Стоп, это что бетон? Откуда он здесь, посреди дерев…
– Бля, чё за хуйня происходит? – я с полным недоумением осматривал место, в котором сейчас находился.
Кругом бетон, пол, стены, потолок. Я сижу на холодном полу, облокотившись о кучу старых, почерневших от времени поддонов, а рядом пускает слюни Мутный.
Всё тело болит от того, что затекло в неудобной позе и, похоже, не только… Куда-то полностью исчезла та самая лёгкость молодого, здорового организма. Зато вновь вернулось разбитое тело, отравленное наркотой, с постоянной ломотой в суставах, и в особенности, если ты не под кайфом.
У ног валяется разорванный пакет, в котором находится россыпь шариков, сделанных при помощи изоленты и туго перетянутый резинкой каток денег. Что-то мне это напоминает, да так сильно, аж на душе погано.
Неужели это всё были глюки? Ядерная катастрофа, Лена, моя магия?!
Не знаю почему, но я вдруг ощутил дикую обиду, беспомощность и стало так сильно жаль себя, что я не выдержал и заплакал. Слёзы катились по щекам, я размазывал их вместе с соплями по лицу и никак не мог успокоиться. Да, в общем-то, и не хотел.
Если всё это мне привиделось под кайфом, то впереди меня не ожидает ничего. Максимум зона и, вероятно, петушатня, потому как без дозы я не смогу. Да, будет принудительное лечение, выведут шлаки из организма, но при первой же возможности я бахнусь снова. А в тюрьме кайф так просто не достать, за него придётся платить, а так как у меня нет ничего, то скорее всего – очком.