По краям от дороги поваленные деревья, фон вокруг такой, что будь мы нормальными людьми, давно бы прожарились до хрустящей корочки. А так, кроме загара, больше никакого видимого эффекта.
Я всё силился вспомнить, каким боком смог победить Чёрных, но память отказывалась идти дальше, чем яркая вспышка. Может быть, я действительно стал ядерной реакцией. М-да, нужно было в институт идти, а не героином бахаться.
Час пути вывел нашу компанию к очередной деревне, коими богата русская земля. Несмотря на то, что ударная волна уже пронеслась по городу, самортизировала о лес, посёлок всё же раскатало на брёвна. А сколько мы уже прошли? Километров шесть, семь? К тому же от эпицентра мы изначально находились на удалении.
Небо в этом месте более тёмное, казалось, вот-вот начнётся гроза, и сверху посыплются ледяные глыбы. Серость, разруха, периодический запах тухлятины – всё это не добавляло хорошего настроения.
Цивилизация умерла, сгинула в небытие, но человечек выжил. Ну а что нам будет? Мы как тараканы расплодимся вновь, приспособимся. Спустя век исчезнет радиационный фон, канут в лету маги и колдуны, потому как утратят возможность, черпать энергию. А на осколках старого мира станут поднимать новый. И он точно так же будет обречён, разорван на части.
Люди ничего не поймут, даже если этот момент возвести в культ. Мало того, примутся воевать между собой во славу его!
И тому пример настоящее. Нас осталась жалкая горстка: голодная, оборванная, немытая и всё равно каждый старается провозгласить себя царём, вершителем судеб. А если кто-то не согласен, следует пустить ему пулю в башку, чтобы заражённый протестом мозг расплескался по грязи.
Мою жизнь спустили в унитаз, а ведь я её даже понять не успел. И сделали это люди. Да, в чём-то виноват я сам, не смог справиться с зависимостью. А хоть кто-то на этой грешной земле способен на такое? Большинство даже от ковыряния в носу отказаться не может.
О да, в различных клиниках рассказывают тысячи историй о благополучном выздоровлении. Вот только услышав их фамилии, становится тошно. Простому, конченому наркоману этот сервис недоступен. Максимум, что можно получить, так это сапогом в зубы и положенную дозу разбавленной физраствором баланды в вену, чтоб не подох. А если не поможет, то всем насрать – одним отбросом меньше. Зато остатки всегда можно продать другим торчкам, которые пока ещё имеют средства и не успели оказаться в лапах санитаров.
И где они все сейчас? Разлагаются под завалами и осколками своих квартир, таких же жалких и малюсеньких, как их поганые души. Это глядя на нас, они могли самоутверждаться, бить себя пяткой в грудь и кичиться собственной значимостью. Приходя домой, доставать из холодильника бутылку соседского самогона и продолжать убеждать себя: «Вот моя-то жизнь гораздо лучше».