Они играли с Высшей Наукой, и сомнительно, что они могли вспомнить элементарные принципы, на которых основывались их открытия, настолько они привыкли манипулировать своими суперустройствами и проводить свои сложные эксперименты.
Внешне Мейсон, по-видимому, примирился с проектами, которые, по его наблюдениям, день ото дня становились реальностью. Однако внутри его глубокая натура постепенно набирала силу.
Обычно спокойный, рациональный, уравновешенный умственно, он, тем не менее, временами испытывал желание схватить какую-нибудь удобную дубинку и разбить на атомы эти невероятные устройства, которые должны были принести горе человечеству. В такие моменты, казалось, в его ушах звенел крик: «Содом и Гоморра! Здесь нет праведников!»
То, что он видел, начинает влиять на разум Мейсона
Если бы у него было взрывчатое вещество, под влиянием его скрытого импульса он мог бы пожертвовать собой как мученик ради человечества, превратив лаборатории и обитателей в частицы, о которых так любил говорить Доктор. Однако для этого не было никакой возможности, или, скорее, в лучшем случае ему удалось бы уничтожить лабораторию Бриджеса в одиночку, поскольку там хранились горючие материалы в большом количестве.
Создания Джонсена — особенно питон и гигантский орангутанг — пришли на ум Мейсону, когда он размышлял о возможности использования их в качестве активных инструментов диверсии; но ему не пришло в голову хорошего способа использовать их в качестве Франкенштейнов. Он отказался от этой идеи, потому что, хотя он мог бы добраться до искусственных образцов в зоопарке и, возможно, устранить Джонсена, остались бы другие лаборатории, а также Доктор, Бриджес и Стивенс, с которыми приходилось считаться, не говоря уже о Сьюки и любом из стражей.
Стивенс, самый молодой из ученых, обладал таким количеством привлекательных качеств, несмотря на свою кощунственную работу, что был занозой в совести Мейсона, когда ему пришла в голову мысль об убийстве.
Но снова голос, казалось, кричал в ухо Мейсону: «Убей! Бейте их по бедрам и ляжкам! Не щади ни одного из богохульников!»
Мейсон начал проводить большую часть своего времени в электрофизической лаборатории, где Стивенс принял его как искреннего искателя знаний и, как близкого человека своего шефа, имеющего право на всяческую вежливость и внимание.
Вскоре Стивенс разрешил пожилому человеку помогать в некоторых работах, а время шло, и с момента его прибытия прошел почти месяц. Мейсон пришел к тому, чтобы получить достаточные практические знания о работе оборудования, ни в малейшей степени не пытаясь выяснить основополагающие принципы.