- С мятежниками действуй скрытно и аккуратно, пока Маврон не подготовит свои силы. Тут нужна не кувалда, а скальпель.
Амброус медленно кивнул:
- Госпожа, я уже нашел подходящего человека. Это наемный убийца. Профессионал экстра-класса. Одна проблема: он не берется за политические дела. Полагает, что в таких случаях исполнитель живет ненамного дольше жертвы. Я думаю о том, чтобы промыть ему мозги…
- Не нужно, - мотнула головой женщина, - Лучше устрой ему аудиенцию со мной.
Она улыбнулась:
- Полагаю, мое несравненное обаяние будет сильнее любой магии. Еще ни один мужчина перед ним не устоял.
С огромным удовольствием богиня отметила, как дернулось от ревности лицо короля. Ревность адептов ей никогда не наскучит.
Глава 2. Безмолвные слова
В последнее время Лейла старалась двигаться поменьше, опасаясь, что изменившаяся походка выдаст ее. Очень помог ей Роган, подобравший слуг, готовых блюсти ее секрет, и одежду, скрадывавшую очертания фигуры. Но несмотря на это, оба прекрасно понимали, что осталось совсем немного времени. Максимум месяц. А затем тайна неизбежно раскроется.
И вот тогда за ней начнется настоящая охота. До тех пор она может отвоевать Иллирию, но в Идаволле ее позиции будут слабы: кому достанется власть в герцогстве, определяют узы крови, а не брака, и дворяне скорее посадят на трон кого-то из своих, нежели её. Когда же её тайна раскроется, она сможет взять под контроль оба государства, и Амброус никогда не допустит, чтобы в ее руках оставалось столь мощное оружие против его власти.
Оружие… Да, Амброус наверняка увидит это именно так. В этом он похож на своего отца. Похож больше, чем хотел бы признать.
Для них обоих люди – как вещи. Инструменты. Оружие. Амброус ненавидел этот поход. Он сам непредставимо страдал от того, что собственный отец считал его лишь средством укрепления своей власти.
Вот только именно эта ненависть и делала их похожими. Амброус страдал от того, что к нему относились как к вещи, - и именно это в его глазах давало ему право относиться так к другим. Нести дальше проклятье, порожденное когда-то Герцогом Леандром Идаволльским. Его безразличием, гордыней и жестокостью.
А что чувствовала сама Лейла? На этот вопрос она не знала ответа. Любовь и ненависть обрушивались друг на друга, как два рыцаря в турнирном поединке. Она не могла не любить кровь своей крови и плоть своей плоти – тем более теперь, когда она осталась последней из своей семьи. Она не могла не ненавидеть плод насилия – даже более отвратительного, чем обычное сексуальное насилие; плод насилия над самим своим разумом. Амброус тогда приказывал ей хотеть его. Сходить с ума от желания. Говорить, что он был ее мечтой, любовью всей ее жизни, и верить в это. Умолять его овладеть ею. И она подчинялась ему даже не как рабыня.