Вскоре ректор Филарет получил полуофициальное письмо от обер-прокурора Синода:
«Высокопреподобный отец Филарет!
Вам известно, что с Высочайшего дозволения учреждается здесь общество библейское, которое будет иметь первое заседание в субботу будущую, то есть 11 января, в доме, мною занимаемом, в 12 часов пополуночи. Сословие сие поручило мне звать в сей день ваше высокопреподобие, прося сделать ему честь принятием на себя звания члена онаго.
Преосвященные: митрополит Амвросий и Серафим, архиепископ минский и духовник Его Величества мною уже приглашены в члены.
Пребываю в прочем с истинным высокопочитанием вашего Высокопреподобия покорнейший слуга князь Александр Голицын.
Санкт-Петербург. 9 января 1813 года».
В назначенный день не первым, но и не из последних архимандрит Филарет появился в хорошо известном ему доме на Фонтанке. Собрание оказалось большим и знатным: все члены Святейшего Синода, католический митрополит Сестренцевич, английские и голландские пасторы, министры внутренних дел и народного просвещения, немало аристократов из царского круга. Оживлённые разговоры велись по-французски и по-латыни, пока хозяин не обратился с просьбой о внимании.
Дроздов слушал речь князя со смешанным чувством, находя её слишком светской. Несколько настораживал и подбор гостей. Он отказался от роли духовного отца князя, но всё же рассчитывал, что тот находится под его влиянием. Оказывалось же, что Голицын, в общих чертах изложив ему идею общества, умолчал о многих деталях. Смущала возможность католического или протестантского миссионерства, перспективы широкого распространения Писания на инославных языках – в ущерб отечественному.
Тем временем собрание после коротких речей перешло к выборам Комитета общества. Без долгих прений президентом избрали самого князя Александра Николаевича, вице-президентами графа Кочубея, министра народного просвещения Разумовского, обер-гофмейстера Кошелева, министра внутренних дел Козодавлева. Среди директоров общества оказались английский пастор Питт, князь Мещёрский, граф Дивен и Лабзин.
Начали расходиться. Иные из гостей задерживались возле небольшого столика, на котором, освещаемый мягким светом свечей, лежал подписной лист. Филарет решил было пока не вступать в общество, но стоявший рядом Голицын громко удивился:
– Отче Филарете, отчего вы проходите мимо?
Дело был не чисто церковным, так что с формальной точки зрения он мог бы и уйти, но общество объединяло сливки столичного высшего света, и с этим следовало считаться тем более, что объединение происходило вокруг очевидно правильного дела… Последней стояла подпись архиепископа минского.