В мае 1856 года, после прекращения войны и заключения в Париже мирного договора[52], в Москве начались приготовления к коронации. Старая столица вновь должна была утвердить должным образом на престоле главу династии Романовых. Главой специальной комиссии был утверждён министр двора граф Владимир Фёдорович Адлерберг, а верховным маршалом – князь Сергей Михайлович Голицын. Граф оставался на берегах Невы, и потому князю пришлось принять на себя немалую часть забот.
По совету владыки Филарета Голицын сразу оставил за собою выработку церемониала, благо под рукой были книги о коронации Екатерины Алексеевны и Павла Петровича, Николая Павловича и Александра Павловича, все же вопросы практические князь переадресовывал генерал-губернатору. Впрочем, Закревский мало с этим считался и по нескольку раз за неделю навещал старого князя, прося советов и мнений относительно всевозможных деталей.
Всё лето съезжалось в Москву дворянство. Петербургские аристократы через комиссионеров нанимали квартиры в частных домах и этажи в гостиницах. Родовитое и мелкопоместное дворянство поселялось у родственников, снимало номера в трактирах. Съезд оказался небывалый, и цены подскочили. За наем кареты просили уже не четыре рубля, а двадцать, за месячный наем квартиры требовали плату, равную годовой. Однако дворянство ещё не обедняло. Ворча и негодуя, оно платило. В модных лавках на Кузнецком мосту провинциалы раскупили для жён и дочерей все старые запасы парижских шляпок, корсажей, лент, платьев, зонтиков, перчаток и башмаков.
В Москве на Ходынке разместилась гвардейская пехота, а кавалерию поставили на окраинах города. По распоряжению командующего гвардейским корпусом двадцатипятилетнего великого князя Николая Николаевича на Ходынском поле была построена огромная ротонда, в которой под музыку духовых, оркестров давались танцевальные вечера.
Ах, что это были за вечера!.. Блестящие гусары, рослые кавалергарды, высокомерные преображенцы, ироничные семёновцы – все они вдруг открыли для себя целый континент, населённый прелестными провинциальными барышнями (впрочем, кое-кого больше привлекали дамы). Завязывались романы, заключались скоропалительные помолвки, случались измены, словом, среди дворянской молодёжи страсти кипели нешуточные, и материнские сердца трепетали.
Сердца отцов бились ровнее. В гостиных и курительных комнатах дворянских особняков и Английского клуба шло нескончаемое обсуждение разнообразнейших вопросов, из которых наиважнейшим оставался крестьянский.
– Уверяю вас, следует ожидать самого худшего. Пройдёт коронация, а там возьмут и объявят указ: идите, мужички, на все четыре стороны! Они уйдут, а мы останемся с носом.