Путь был недолгий. Осины, берёзы, выкошенный луг со стогами потемневшего сена, дубовая роща, зеркало пруда, покрытого у берегов ряскою. Когда показались ворота скита, митрополит чуть улыбнулся. Прав ли, не прав ли отец наместник, а ему Господь посылает урок смирения.
В конце слова по освящению храма митрополит сказал:
– Искренно радуюсь о вас, христолюбивые создатели храма сего. Не сомневаюсь, что сия жертва ваша сколько добровольна, столько же чиста, и потому Богу приятна… Наконец, не должен ли я особенно взять во внимание то, что покровителем храма сего избрали вы праведного Филарета, моего покровителя? Без сомнения, должен. Усвояя ему сей храм, любовь ваша желала, чтобы он умножал о мне свои молитвы, много мне благопотребныя – благодарю любовь вашу. Вновь представляя общему благоговению Образ его во храме, вновь указуете мне на образ его добродетелей, чтобы доброе имя носил я не слишком праздно. Приемлю напоминание и наставление. Так и должно нам, по Апостолу, разумевать друг друга в поощрение любви и добрых дел…
Первым к кресту подошёл лаврский наместник, за ним монашествующие, немногочисленные мирские, и вдруг дрогнуло сердце митрополита: Горский склонил перед ним голову.
С этим смиренным иноком не по званию, а по духу он также был сдержан, загружал его более иных профессоров академии, а требовал строже, но именно с ним ощущал владыка глубинное родство душ, их созвучие в отношении к вере, церкви и миру. Ещё недавно круглолицый и румяный, с каштановыми кудрями, с ямочкой на подбородке, сущий ребёнок и в сорок лет, за последние несколько годов Александр Васильевич переменился внешне, поплешивел, отпустил бороду, но в глазах проглядывали прежняя доброта и смирение. С Горским Филарет вдруг пускался в воспоминания детства и юности, обсуждал особенности еврейского и греческого текстов Писания, ему поверял мысли об Апокалипсисе, ему доверил составление своего второго собрания слов и проповедей, его вознамерился поставить во главе Московской духовной академии.
Владыка по-детски радовался, что удалось дать Александру Васильевичу орден. Сам митрополит, будучи строгим законником, не представлял любимца к награде, ибо тот по своему положению имел право лишь на повышение жалованья или квартирного пособия. Но после окончания Горским труднейшей работы по описанию рукописей Синодальной библиотеки Филарет всё ж таки написал представление, сознавая его неправомерность и готовый к отказу. В Синоде удивились, но утвердили, и Горский получил орден Святого Владимира 4-й степени, дававший право на личное дворянство. Жалко, забывал надевать вишнёвый крестик новоиспечённый кавалер.