Церкви не пустели, благочестие ещё сохранялось в народе, но трактиры и кабаки богатели всё больше. В иных городах на десять домов приходилось по кабаку. Дешёвое вино стали пить не только мужики, но и бабы и малолетки. Появившимся уголовным судам и адвокатам работы хватало по всей России: там семью убили за столовое серебро, там мошенничеством разорили десятки людей. Нищих и обездоленных прибывало с каждым годом, среди них росла доля праздных и порочных натур. Разврат укоренялся в больших и малых городах и считался в обществе терпимым злом. Часть высшего класса увлеклась спиритизмом, развлекаясь общением с духами и не сознавая, что это за духи. Молодой и активный слой нарождавшихся разночинцев оказался охвачен идеей всеобщего отрицания, отказываясь как от христианских святынь, так и от долга верноподданных, от привычных норм поведения, от отцовского уклада жизни.
«Что это значит? – задавался вопросом архимандрит Игнатий Брянчанинов. – Веет от мира какою-то пустынею, или потому, что я сам живу в пустыне, или потому, что и многолюдное общество, когда оно отчуждалось от Слова Божия, получает характер пустыни… трудное время в духовном отношении! За сто лет до нас святой Тихон говорил: «Ныне почти нет истинного благочестия, а одно лицемерство». Пороки зреют от времени… очевидно, что отступление от веры православной всеобщее в народе. Кто открытый безбожник, кто деист[59], кто протестант, кто индифферентист, кто раскольник. Этой язве нет ни врачевания, ни исцеления… Последствия должны быть самые скорбные. Воля Божия да будет! Милость Божия да покроет нас!..»
Московский митрополит, давно пребывая на вершине церковной власти, не ослеплялся её блеском и сознавал назревающую угрозу, однако в отличие от Брянчанинова имел характер бойцовский. Пока слушают – надобно говорить, пока можешь повлиять на власть – действуй, так рассуждал Филарет. В очередном отчёте о состоянии московской епархии он писал: «Нельзя не видеть противоположных благочестию явлений и преступно было бы равнодушно молчать о них. Литература, зрелища, вино губительно действуют на общественную нравственность… Лучшее богатство государства и самая твёрдая опора престола – христианская нравственность народа». Увы, его не желала слушать не только власть, но и часть людей церковных.
В один из февральских дней 1862 года, накануне праздника Сретения Господня, в Углич прибыл странный путник. За долгий путь от Твери пассажиры почтовой кареты не раз поглядывали на маленького монашка, некрасивого лицом, с приплюснутым носом и чёрной густой бородою. Скуфья надвинута почти на глаза, мужицкий армяк, на коленях небольшой узелок. Он то что-то тихо бормотал, рассуждая сам с собою, то замирал, будто поражённый чем-то, то бросал на соседей взор блестящих голубых глаз, но ясно было, что своих спутников он не видел. Еды у монаха никакой не было, и не протяни ему угличская купчиха пирога с вязигою, так бы и ехал голодным. Но с некоторым удивлением пирог взял, ласково преподал бабе благословение и принялся рассеянно есть, вновь погрузившись в свои думы. То был архимандрит Феодор Бухарев.