– Барон, подождите, – окликнул Сакс мечтательного лейтенанта, – спросите у своей очаровательной Изуми-тян, нет ли у неё на примете хорошенькой учительницы японского языка? Я обещаю быть прилежным учеником…
1 февраля 1902 года. Ставка Главнокомандующего
Пользуясь паузой между докладами на объединенном совещании МТК и ГАУ, император просматривал списки инженеров и ученых, переселившихся за прошлый год в Россию. Первых пришлось затаскивать на аркане персональных контрактов с пятизначными цифрами, за ними потянулись опасливые ручейки самых отчаянных или тех, кому терять уже было нечего. Но когда приехавшие распробовали хлебушек с маслом, отписали домой восторженные письма, и по Европе, бьющейся в тисках очередного кризиса, покатился слух о возможности переждать «тёмные времена» за пазухой у этих «крейзи рашн», ручейки превратились в полноводную реку, грозящую вот-вот выйти из берегов.
Император пока не отказывал никому. Дефицит производств и квалифицированных кадров в России был запредельным. Поэтому, когда по совету Маши под его руку попросился сразу целый завод American Motor Co из Long Island, что в Нью-Йорке, он дал согласие не раздумывая. Эти мастеровитые парни еще 1896 году соорудили двигатель внутреннего сгорания «American», имевший удивительное сходство с моделями, известными императору из его прошлой жизни. Четырехтактного двигателя с воздушным охлаждением мощностью всего в две лошадиные силы хватало, чтобы приводить в движение 16-футовую прогулочную лодку. Теперь «ковбои», набрав учеников и подмастерьев из местного населения, ваяли всё то же самое, но в сто раз мощнее. Вместе с ними такую же задачу решали ещё восемь аналогичных коллективов. Императору оставалось только выбирать лучшие из решений, более всего соответствующие его личному послезнанию.
А народ всё прибывал и прибывал. Каждый разорённый завод в Европе и Америке превращался в новый трудовой коллектив на Урале и в Сибири. Учить своих под все поставленные задачи не хватило бы и десяти лет, а тут – вот они, готовые, пережившие локауты и банкротства, а оттого – сговорчивые. Бери – не хочу. И он, как провинциальная мещанка, впервые попавшая в столичный магазин с неограниченным кредитом, хапал и хапал ученых и инженеров, техников и мастеров, не имея никаких сил остановиться. Помнил по прошлой жизни, что такое разгромленные фабрики и опустевшие заводы, где не хватает главного технологического звена – хозяина производства, болеющего за дело, и рукастого мастерового, этому делу обученного.
В 1917 году для большевиков, увлеченных мировой революцией, но никогда не работавших на заводах и фабриках, еще не было очевидно, что расстрелять или выслать за границу инженера стоит полушку, а вырастить и обучить – сотни часов и тысячи золотых, во всех смыслах, рублей. Ценнейшие технические кадры тысячами сгорали в огне Гражданской войны, умирали от голода и тифа, эмигрировали, сопровождаемые свистом и улюлюканьем, как, например, Сикорский, услышавший, что его самолётики мировой революции не требуются.