– Пути Господни неисповедимы, Гвенди. Нам не дано охватить разумом Его замыслы. Я тоже не понимаю, почему так происходит, но мы не должны терять веру. – Она секунду помедлила. – Мне очень жаль, милая. Если есть в мире кто-то, кто заслуживает того, чтобы стать родителями, так это вы с Райаном.
Гвенди поблагодарила маму, повесила трубку и подошла к окну спальни. Окно выходило на улицу, где в эти мгновения мимо их дома проехал на ярко-желтом велосипеде маленький мальчик с кудрявыми волосами. Гвенди смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
– Я понимаю, почему так происходит, – произнесла она вслух, обращаясь к пустой комнате. – Кажется, я всегда это знала, но не хотела признать. Это из-за пульта управления. Я была всего-навсего глупым ребенком, но я брала, и брала, и брала. А теперь пульт забирает свое.
В октябре 2020-го, когда уже началось голосование по почте, а до открытия избирательных участков оставалось всего три недели, Гвенди Питерсон и Пол Магоуэн встретились на долгожданных телевизионных дебатах в актовом зале Бангорского муниципального центра. В течение полутора часов действующий сенатор вел себя грубо, высокомерно и нагло, то есть гнул ту самую линию, которая четыре года назад принесла ему победу на выборах. Гвенди держалась скромно, говорила культурно и вежливо. И только в своей заключительной речи позволила себе обратиться к сопернику с такой отповедью: «А что касается моего покойного мужа, вы, уважаемый, можете сколько угодно стараться очернить его доброе имя и безупречную репутацию, но вы сами знаете, и я знаю, и все до единого люди, сидящие в зале или дома перед телевизорами, знают, что вы, сенатор Магоуэн, недостойны даже того, чтобы чистить ботинки Райана Браена или стирать его грязные носки».
Большинство зрителей в зале отозвались одобрительными криками и аплодировали Гвенди стоя, когда она уходила со сцены. На следующий день были опубликованы новые результаты опросов: отставание Гвенди от Магоуэна сократилось до мизерных трех пунктов.
Однако даже при таких впечатляющих результатах Гвенди было понятно, что набрать недостающие три процента избирательных голосов за оставшиеся недели практически нереально. Если, конечно, не случится чуда. Публичных дебатов уже не планировалось, и после того унижения вряд ли Магоуэн согласился бы участвовать во внеплановой встрече. Ходили слухи, что до конца избирательной кампании он собирался залечь на дно и зализывать раны, чтобы в день выборов выехать к публике на белом коне и принять лавры победителя, пусть и с неожиданно малым преимуществом. У Гвенди все дни до выборов были расписаны по минутам – иногда в один день проходило сразу два или три мероприятия, – но она понимала, что ей все равно уже не сократить этот несчастный разрыв в три процента. Ей банально не хватит времени.