Она думала позвонить Шарлотте Морган, но решила, что лучше не надо. Шарлотта – высокопоставленный руководитель спецслужбы. Она может решить, что доверять Гвенди пульт управления слишком рискованно. Гвенди прекрасно осознавала, что доверять пульт кому-то другому – еще больший риск.
После долгих раздумий она позвонила одному из своих новых друзей: Майку Деуайну из Агентства национальной безопасности. Гвенди сказала ему, что ей надо встретиться с психиатром, которому можно полностью доверять. Она спросила, знает ли Майк такого специалиста, заранее предполагая, что должен знать; АНБ строго следит за психическим здоровьем своих сотрудников. Тайны должны храниться надежно.
– Уже теряете разум, сенатор? – пошутил Майк.
Гвенди рассмеялась, вроде как оценив шутку, хотя именно этого она и боялась.
– Пока нет. Разум держится стойко. Я участвую в проверке сотрудников НСО – это строго между нами, Майк, – и у меня есть некоторые вопросы. Деликатные вопросы.
НСО расшифровывается как Национальная система обороны, и для Майка этого было достаточно. Никому не понравится мысль, что за ядерный арсенал отвечают психически нестабильные люди.
– Есть какие-то проблемы, о которых мне надо знать?
– Пока нет. Я работаю на опережение.
– Вы меня успокоили. Есть один специалист… подождите секундочку. Не могу вспомнить фамилию…
Добро пожаловать в клуб, подумала Гвенди и не сумела сдержать улыбку. В надвигающемся сумасшествии есть свои забавные стороны. Или были бы забавные стороны, если бы речь не шла о пульте управления, способном уничтожить весь мир.
– Все, есть контакт. Норман Эмброуз. Наш ведущий специалист-психиатр. Принимает на Мичиган-авеню. – Гвенди записала адрес, а также номер рабочего телефона и личного мобильного телефона Эмброуза. И подумала: Спасибо, Господи, за информацию от АНБ. – Насколько я знаю, у него запись на полтора века вперед. Но, думаю, вы сумеете пройти без очереди. Как действующий сенатор США и все такое.
Гвенди и вправду сумела пройти без очереди и уже на следующий день встретилась с доктором Эмброузом в его приемном кабинете. Как только Эмброуз подтвердил обещание соблюдать абсолютную конфиденциальность, Гвенди сделала глубокий вдох и рассказала ему о своих опасениях: она боится, что у нее начинается болезнь Альцгеймера или деменция. Если это действительно так, никто не должен узнать о ее состоянии, пока она не выполнит определенную задачу высокой государственной важности.
– Насколько высокой? – спросил Эмброуз.
– Высочайшей. Но это все, что я могу сказать. Может быть, пройдет год, прежде чем я смогу выполнить эту задачу. Но, скорее всего, два. Может быть, даже три. Но я очень надеюсь, что нет.