— Все так плохо, Оля? — спросил я.
— Да, — Тамковская покачала головой. — Еще хуже, чем ты можешь представить. Плохо. Очень плохо. Ладно, я же не могу заставить тебя уехать. Надо остаться — оставайся, мне все равно — хоть поселись здесь, женись на этой бой-бабе, как ее…
— Кламм. По мужу. Она замужем. Муж — майор. Очень интересный человек. Да и я тоже женат. Забыла?
— О, да! Ты же у нас не свободен! Что ж! Мы с Извековичем поедем сегодня вечером. Если, конечно, у тебя как у исполняющего обязанности начальника нет возражений.
— Зачем такая спешка? — спросил я, но Тамковская не ответила: она смотрела на сумерки за окном.
— У тебя всегда в окно светит солнце. Ты обращал внимание? Сейчас я вижу закат, а утром…
— Ты разве была в моем номере утром?
— Нет, но была в соседнем. Ты сам не замечал?
— Замечал. Поэтому я опускаю шторы.
— И тебя это не удивляет?
— Меня ничто не удивляет.
— Ты не знал, что солнце всходит на востоке и заходит на западе? Если утром в окно светит солнце, то оно не может светить в него вечером. Мы можем проверить — зайдем в номер Извековича и увидим, что там солнца нет. А в твоем номере…
— У меня нет объяснения.
— …я заметила в ведре окровавленные прокладки.
— У меня перманентная менструация. Собираешься со мной поработать? Терапия неврозов? Техника нападения врасплох? А потом расскажешь, какой пирожок я ел на завтрак?
— Не обижайся.
— На тебя?
— На меня. Я тебя не любила. А я не могла быть с теми, кого не любила.
— А теперь?
— Что теперь?
— Теперь можешь?
— Теперь могу. Я уже старая.
— Что у тебя за навязчивая идея! Я таких сексуальных среди двадцатилетних не встречал.
— Нет ничего ужаснее, чем сексуальная старая мочалка.
— Я чувствую — ты хочешь поговорить об этом. О своем будущем.
— Мое будущее в прошлом.
— Не хочешь о будущем, давай о твоей сексуальности.
— Хочу, но не с тобой. Что у тебя?
— Скорее всего, рак. Может быть, пронесет, но поразительно долго готовят результаты анализов. У тех, кто лежал со мной в палате, анализы были готовы через полтора часа. У меня — почти неделя. Наверное, если у меня рак, то он какой-то особенный, изысканный, долгоиграющий. Но если нет метастазов, еще поживем. Говорят, будут все равно проблемы с пиписькой. И стоять не будет, и недержание. Нестояние, думаю, переживу, а вот непроизвольное мочеиспускание…
— Мочеприемник. Нестояние можно обмануть имплантантом.
— Какие познания! Откуда?
— У него имплантант. У Роберта.
— И как это? Работает?
— Он нажимает на что-то, на какую-то кнопочку у себя в паху, и у него разворачивается. Ну, буквально — разворачивается, как детская игрушка. Знаешь, в которую дуешь, а она пищит и раскручивается, как длинный язык.