— Странно! Нет охраны! Почему гроб не вернули в могилу?
— Губернатор уехал, эксперт уехал вместе с ним, они забрали ОМОН, — отвечает Лиза. — Наша охрана сбежала. Слухи разнеслись. Про грязь у него на ботинках… Вы бы не испугались?
— Конечно, — признаюсь я. — Испугался бы. Я и сейчас боюсь.
— Нет, вы не боитесь. Вы бы не приехали на кладбище, если б боялись.
— Вы меня захвалите, Лиза. То я ловкий, то смелый. Смотрите, загоржусь, подумаю, что вы ко мне неравнодушны, начну за вами ухаживать.
— То, что вы не боитесь, не означает, что смелый. Многие не боятся потому, что не знают последствий. Или причин. Вы сами это можете расписать, а если захотите ухаживать, то я бы не отказалась, я уж точно лучше, чем эта ваша Кламм.
— Откуда вы…
— У меня мама — диспетчер. Забыли? А Кламм ваша — сисястая, жирная, потная. Неужели вам такие нравятся? Или она вас трахнула? Она хотела и Бориса трахнуть, когда он только приехал, ее тянет на новенькое, не местное, она за майора своего вышла только потому, что его сюда перевели, а она…
— Лиза, я вам в отцы гожусь. А то и в деды…
— Мы же об ухаживании говорим. Я с вами спать не собираюсь. Морщины, обвислость, вялость, бр-р-р! Вы хоть следите за собой? Зарядка? Холодный душ по утрам. Кашка, глазунья.
— У вас большой опыт, Лиза?
— Без опыта не проживешь. Мне морщины нравились, но в опыте они оказались другими. Когда я отсюда уехала, мыкалась без крыши над головой, и один морщинистый приютил.
Лиза натягивает поводья. Мальчик останавливается. Недовольно фыркает.
— Кто опустит гроб? — спрашиваю я. — Нам вдвоем его не поднять.
— А я думала — вы сильный! — Лиза толкает меня локтем. — Слезайте! Не обходите Мальчика сзади, может лягнуть. Он пугливый.
Нас, оказывается, ждут: в синей тени разлапистого куста видны огоньки сигарет, Боханов и Бузгалин, Кеша и Миша, они выходят на освещенное место.
— Зачем ты его притащила? — Бузгалин придерживает Мальчика.
—Мы бы сами справились. — Боханов встает рядом со мной.
— Он сам по себе, я его никуда не тащила. Не нравится — прогоним.
Они говорят обо мне так, словно я ничто, пустое место.
— Прогоним? Он нас заложит! — Боханов бросает на меня быстрый взгляд, я успеваю его поймать, его тусклые глаза — в темных провалах глазниц, узкие виски, черные губы, он придвигается вплотную, дышит жареным и пивом. — У вас же с начальником полиции дружба. Он должен был посадить вас. Единственный подозреваемый. В убийстве! А с вас даже подписку не взяли. Отпустили. Да, вы теперь большой начальник. Да-да. Все об этом знают. Кто ж вас тронет, вам можно теперь убивать, ночами по кладбищам шастать…