И вот теперь он был болен! Горе поселилось в сердцах сантарремцев, стихли на улицах песни, прекратились веселые пляски, громкоголосые базарные зазывалы поумерили пыл. Люди с тревогой, надеждой и страхом ожидали глашатаев, каждый вечер оповещавших жителей о здоровье эймира. Вести были неутешительные. Ни одному лекарю так и не удалось обнаружить причину болезни правителя Сантаррема, ни один не сумел предложить лечения.
Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Солнце постепенно клонилось к закату, и на главную площадь Сантарры, столицы Сантаррема, стягивался народ. Люди негромко переговаривались, тревожно поглядывая на помост, куда вот-вот должен был подняться глашатай.
Если бы случайный путник, ничего не знающий о постигшем сантарремцев несчастье, а потому и не ожидающий появления вестника, оказался бы сейчас на этой площади и оглядел собравшихся здесь людей, его внимание непременно привлекла бы одна девушка, стоящая у самого помоста. Одета она была по-сантарремски: кожаные сандалии, просторные песочные шальвары, белая туника и широкая накидка цвета слоновой кости, закрывающая голову и плечи, – но внешне совсем не походила на местных женщин. Невысокая, тоненькая, хрупкая, она отличалась от пышногрудых и крутобедрых сантарремок не только фигурой, но и более тонкими чертами лица, более светлой кожей, а главное – необычным цветом глаз, взирающих на мир с угрюмым отчаянием. Левый глаз был у нее голубым, а правый – зеленым, и это, по мнению местных жителей, не сулило счастья их обладательнице. В других странах, где ей доводилось бывать, подобное и вовсе считалось пугающим, отталкивающим и противоестественным. Сантарремцы оказались менее суеверны и гораздо более дружелюбны к тем, кто отличался от них самих. Девушке нравилась эта страна и этот народ – и тем противнее было осознавать, для чего она здесь. Впрочем, выхода у нее не было, и радости ей это, понятно, не добавляло.
Задумавшись о чем-то своем, девушка вздрогнула, когда раздался топот копыт, и толпа подалась в стороны, освобождая дорогу глашатаю. Все разговоры и перешептывания стихли, едва он взошел на помост. Люди затаили дыхание, чтобы не пропустить ни слова, хотя по выражению лица вестника все и так было ясно. Придерживая тонкой рукой накидку, девушка подняла голову и взглянула на помост.
– Жители Сантаррема! Сегодня возлюбленного нашего эймира, да продлит Джиан-лла его дни, посетили еще пятеро лекарей: из Норавии, Кхарта, Сулгуни, с Байнаровых островов и из Вестхайда. К несчастью, ни одному из них незнакома болезнь, поразившая эймира Заитдана. В дворцовом храме Джиан-лла день и ночь горят свечи – придворные молятся за выздоровление эймира, да будет долгою и благословенной его жизнь!