На отвлеченные же темы, не касающиеся ее личной жизни, Рун говорила с удовольствием. Готовя эймиру очередное снадобье, она рассказывала о входящих в него растениях и их свойствах, о том, как и когда их следует собирать, засушивать и хранить. От нее он узнал, сколь опасна может быть сон-трава и почему ее не следует давать детям; что любую нечисть можно отпугнуть отваром одолонь-травы, а с помощью корня тирлича – приобрести способность обращаться в другое существо. Последнее очень его заинтересовало: эймир, конечно, тоже навидался разных чудес в военных походах, но с оборотнями ему сталкиваться не доводилось.
– И что же, с помощью этого корня человек может стать, скажем, волком или медведем? Не верю!
Рун улыбнулась. Улыбка у нее была красивая, хоть и печальная. У Заитдана всякий раз щемило сердце, когда она так улыбалась.
– Что ты, эймир! Такое под силу только могущественным колдунам, одним корешком тут не обойдешься. А вот внешность свою изменить – это пожалуйста, это с помощью тирлича и нужных заклинаний под силу любому, обладающему хоть мало-мальским магическим даром.
– Получается, любая владеющая магией дурнушка может стать красавицей, а старуха – юной прекрасной девушкой? Опасный корешок!
Рун вздрогнула от этого, казалось бы, невинного предположения, и от эймира это не укрылось.
– Может, – торопливо ответила она, заполняя неловкую паузу, – только ненадолго, так что тебе нечего опасаться. Морок рассеется самое большее через сутки, так что никому не удастся подсунуть тебе в жены или в наложницы приукрашенное тирличем страшилище.
Заитдан улыбнулся и перехватил ее руку, потянувшуюся за кубком. Рун замерла.
– А тебе доводилось пользоваться этим корешком?
Девушка заметалась, щеки ее окрасил легкий румянец, ресницы затрепетали, но через мгновение ей удалось взять себя в руки. Эймир внимательно наблюдал. Жилка на тонком запястье, сжатом его сильной рукой, билась, как сумасшедшая.
– Доводилось, – честно ответила Рун и посмотрела ему прямо в глаза. – Мне много чего дурного доводилось делать, о чем я буду сожалеть до конца своих дней, эймир. И я не хотела бы об этом рассказывать.
Заитдан выпустил ее руку и сам подал ей кубок. Девушка плеснула в него вина и принялась насыпать порошки, что-то негромко нашептывая. Голова ее склонилась так низко, что эймир не мог видеть ее лица, лишь темную прядь волос, выбившуюся из-под накидки, которую она чаще всего все же носила. Что же все-таки привело ее в Сантаррем?..
– Выпей, эймир. Это снадобье придаст тебе сил и избавит от головных болей.