Халиме, правда, многое в учебе дается трудней, чем другим, — мешает недостаточное знание азербайджанского и русского языков.
Бывает, кое-кто решается подтрунить над тем, с какими ошибками и как, искажая произношение, говорит узбечка Халима по-азербайджански. В таких случаях Баджи резко одергивает насмешников:
— Прислушайтесь-ка лучше, как вы говорите по-русски!
Сама Халима, впрочем, ничуть не унывает. Изо дня в день отдает она по часу на изучение русского и азербайджанского языков. В русском ей помогает Виктор Иванович, в азербайджанском — Баджи, и Халима заметно продвигается, совершенствуется. Да, радуют Халиму учеба и труд!
А вот другую подругу Баджи — Телли, — ту учеба и труд что-то не очень привлекают.
Однажды, исполняя сценическое задание, Телли сбилась. Виктор Иванович поправил ее, подсказал. Телли снова сбилась, понесла отсебятину.
— Да ты, мой друг, и текста-то совсем не знаешь — не выучила! — воскликнул он. — А если актриса путает текст еще до спектакля, то что же будет с ней, когда она предстанет перед зрителями?
— А для чего в таком случае суфлер? — буркнула Телли.
— Суфлер? — голос Виктора Ивановича зазвучал строже. — Сколько раз я говорил, что рассчитывают на суфлера плохие актеры, а хорошие рассчитывают только на самих себя! Плохо, Телли, плохо ты приготовила урок, стыдись! — Виктор Иванович с досадой махнул рукой.
Оставшись наедине с Баджи, Телли угрюмо промолвила:
— Слышала ты, как он на меня кричал?
— Он не кричал, Телли, а учил тебя, — ответила Баджи.
Телли обиженно поджала губы:
— Когда ты Виктору нагрубила, я тебя защищала, а теперь, когда он меня обидел, ты за него!
Баджи вспомнила, как бросила Виктору Ивановичу это злосчастное «сами можете не ходить!» и как что-то дрогнуло в ответ в его глазах.
— Быть может, и не следовало защищать меня тогда, — заметила она тихо.
— Не понимаю тебя…
— Да ведь Виктор Иванович… — И Баджи рассказала Телли то, что знала о нем от Ага-Шерифа, и о чем долго умалчивала, стыдясь усугубить свою вину в глазах товарищей.
Но Телли в ответ только небрежно фыркнула:
— Подумаешь, барин какой! Он не смеет говорить со мной в таком тоне!
— Слишком много у тебя самолюбия, Телли! — сказала Баджи с укоризной.
— А у тебя его слишком мало — видать, не привили с детства! — огрызнулась Телли.
Неужели Телли намекала на то, что детство Баджи прошло в бедности, а бедность, как известно, с самолюбием часто не в ладах? О, как хотелось Баджи ответить на эту дерзость еще большей! Но она понимала состояние подруги и сдержалась. Придет время — Телли сама все поймет!