— А что ты надеялась от них услышать? Что муж избил ее до синяков, и она стесняется выйти на люди?
— Не только ее, Натан. Питера он тоже избил.
Джейк слез с качелей и поплелся по двору, шатаясь от головокружения, и на мгновение я потерял нить кухонного разговора. Брат повалился наземь, а я вновь услышал голос матери, в котором звучала едва сдерживаемая злость.
— Я и не надеялась, что они скажут мне правду, Натан. Уверена, что они считают это происшествие личным делом Клементов. Но тебе они все расскажут.
— Потому что я их духовный пастырь?
— Потому что ты ее духовный пастырь. И если ей больше не к кому обратиться, ей следует обратиться к тебе. Люди поверяют тебе свои тайны, Натан. Я это знаю. И не только потому, что ты их духовный пастырь.
Джейк наконец поднялся на ноги и направился обратно к качелям. Я начал было снова его закручивать, но он меня отстранил и принялся просто раскачиваться.
Я слышал, как на кухне включили воду и наполнили стакан, а потом мой отец сказал:
— Он побывал в лагере для военнопленных в Южной Корее. Ты знала, Рут? Его до сих пор мучают кошмары. Пьет он потому, что думает, будто это поможет ему от них избавиться.
— У тебя тоже бывают кошмары. Но ты не пьешь.
— Все по-разному справляются с ранами, которые нанесла война.
— Некоторые довольно легко выбрасывают ее из памяти. А некоторые, я слышала, говорят, будто армейская служба была лучшим временем в их жизни.
— Наверное, они участвовали не в тех войнах, что мы с Тревисом Клементом.
Джейк крикнул мне с качелей:
— Хочешь, поиграем в мяч?
Я ответил утвердительно и побежал в дом за мячом и бейсбольными перчатками. Выйдя из боковой двери, отец направился к церкви. Я обогнал его и спросил, куда он собрался.
— Повидать Гаса.
— Зачем?
Я уже догадывался, каким будет ответ. Гас, в отличие от моего отца, хорошо знал питейные заведения долины Миннесоты. Если кто-нибудь имел понятие, где обычно пьянствует мистер Клемент, то это был Гас.
— Мне нужна его помощь, — ответил отец.
— Можно мне с тобой?
— Нет.
— Пожалуйста.
— Я сказал нет.
Мой отец редко бывал резок, но сейчас по его голосу стало понятно, что этот вопрос не обсуждается. Я остановился, и он зашагал к церкви один.
Мы с Джейком вошли в дом. Мать рассеянно готовила какой-то перекус. Когда мы поднялись наверх, Джейк сразу схватил свою перчатку, лежавшую на полу. Я принялся рыться в шкафу в поисках своей.
Джейк сел на кровать, приложил перчатку к носу, вдыхая приятный аромат старой кожи, и сказал:
— Он никогда не рассказывает о войне.
Я удивился — ведь казалось, что он увлеченно качался на качелях и не слышал разговора, происходившего на кухне. Джейк умел меня поразить. Отыскав свою старую перчатку игрока первой базы, я натянул ее на руку, а затем ударил по ней кулаком.