– Хорошо бы этим летом повторить тот снимок, – сказала Флора. – Если бы приехали Дэвид и Марго, можно было бы.
Джулиан бросил евро на Флорину сторону кровати, очень собой довольный. Три года назад, стоя перед пунктом обмена валюты в аэропорту Шарль-де-Голль, они спорили, менять ли евро обратно на доллары. Она ясно помнила. В терминале было немилосердно жарко из-за какой-то поломки кондиционера. Они, все трое, были неповоротливы и раздражительны после позволенных себе излишеств – сыр и багеты целыми днями, фуа-гра почти каждый вечер, круассаны, шоколад, вино. Пятнадцатилетняя Руби была не в настроении.
– Почему это я неблагодарная? Я просто сказала, что парижане слишком уж попахивают для тех, кто не может наладить кондиционер. Что такого?
Руби всегда плохо переносила жару, с самого детства. Когда она была маленькой, лето в Гринвич-Вилледж превращалось в кошмар. Руби ноет, хочет уйти с площадки, отказывается надевать панамку, ее бледные щеки краснеют, между плотненькими бедрами появляется зудящая сыпь.
– Можно на будущий год мы поедем в июле на пляж? Ну пожалуйста! Куда-нибудь, где есть кондиционер, куда-нибудь, где одежда не будет насквозь пропотевать к полудню? – Она подняла руку и сердито ткнула в пятно от пота под мышкой. – Блузке конец, мам. Она совсем новая, в Лос-Анджелесе такой силуэт не найдешь, и ей конец!
– Ладно, ладно, – Джулиан примирительно положил Руби руку на плечо. – Давайте поищем что-нибудь холодное попить.
В тот момент он подмигнул Флоре, дал знак, что они на одной стороне. Они оба слышали, насколько Руби повторяет за Марго. «Силуэт», «попахивают» – эти слова не из лексикона Руби.
То, что Руби любила – боготворила – лучшую подругу Флоры, было хорошо. И ничего удивительного в том, что Марго, у которой не было детей, и Руби, единственный ребенок, были не разлей вода. Испорченная блузка была подарком Марго, купили они ее в Шестом арондисмане, в маленьком бутике, в который Флора в жизни бы не зашла. Слишком дорогой. Слишком пугающий. У них с Марго накануне вечером был неприятный разговор за ужином в крошечном бистро, где все, похоже, немножко слишком напились и немножко слишком расшумелись. Марго и ее муж, Дэвид, забрали Руби на весь день, а потом явились, нагруженные покупками. У Руби горели глаза, настроение было отличное, и она в кои-то веки не жаловалась на жару.
– Слишком много всего, – сказала Флора, пока Руби открывала пакет за пакетом, демонстрируя добычу: очень прозрачную розовую блузку, пару белых гладиаторских сандалий, которые Флоре показались чудовищными, черный шарф от какого-то топового дизайнера, покрытый крохотными черепами, замшевую сумку с бахромой. – Это сейчас модно? – спросила Флора, проведя пальцами по коричневой замше.