Однако с тех пор Сергей Вениаминович, успешный и респектабельный врач, уже получивший кое-какие награды и метивший, со временем, на место Никиты Евгеньевича, время от времени стал проявлять к Тамаре некоторую непочтительность. То критиковал ее фигуру, то высмеивал книги, которые она читала, то не одобрял гардероб. Позволял шуточки в адрес тестя, таланту и успеху которого всегда завидовал. К Петру чувств не испытывал и скрывал это с трудом. Зато Тамара младшего сына любила всем своим существом, преданно и нежно, как не любила никогда и никого. И этим особенно задевала мужа.
Не трудно догадаться, к чему пришли отношения супругов после смерти Никиты Евгеньевича. Из всех «недостатков» жены Сергей Вениаминович выбрал увлечение балетом в частности и искусством в целом. С удовольствием запрещал Петру заниматься рисованием. Изменял, но все же не уходил, и Тамаре развод не давал. А в ней со временем что-то надломилось. Она молча терпела нападки мужа, будто не слыша его слов. Просто любила своих деток, в особенности младшего – ей этого хватало.
Когда Петру было девятнадцать, Тамара заболела. Онкология. Она так ничего и не рассказала сыну о его настоящем отце. Сергей Вениаминович по какой-то причине, ведомой ему одному, тоже хранил этот секрет.
* * *
Петр бегал к маме в больницу каждый день. С ума сходил от горя. Сто раз спрашивал отца, чем можно помочь. Может, есть другие больницы? Другие врачи? Другие методики?
В день, когда она умерла у него на руках… Петр плохо помнил, что было дальше, вернее, помнил кусками. Как добрался домой – на такси, или на метро – не помнил. Как зашел в квартиру, и сразу почувствовал отвратительный дорогой запах женских духов, услышал голоса из спальни – помнил хорошо.
– Может надо было к израильским врачам обратиться? Тебе же сто раз предлагали, – укоризненно сказал томный женский голос.
– Дорого, а результат фифти-фифти, – цинично ответил отец.
Петр не помнил их лиц, когда ворвался в комнату, не помнил, что говорил, что орал. Кажется, что-то кидал и что-то разбил. Кровь откуда-то была на руках. Может даже дал отцу по морде. Потом так часто видел это во сне и мечтал в пьяном угаре, что уже не помнит – было или не было. Запил, болтался по каким-то грязным квартирам каких-то общих знакомых. Пропустил мамины похороны.
А больнее всего – ее завещание. Тамаре, оказывается, принадлежали немалые деньги, оставленные Никитой Евгеньевичем – не слепой дед-то был, видел, что к чему. Она их завещала детям поровну. Свою половину Петр сначала хотел отдать на благотворительность, потом на киллера для отца, потом в фонд борьбы с раком, а после армии решил купить на них то, чему больше всего порадовалась бы мама: свое образование в Суриковке. Их с мамой давнюю тайную мечту.