Николай Николаевич сомлел окончательно, не сводя с нее счастливого лица.
Илья, в самоуверенности и надменности своей будучи непоколебимо уверенным, что эта женщина, как все предыдущие, старается для него, осчастливленная его страстью, и оттого став очень легкомысленным, благодушно поглядывал на нее и на Шустера.
Шустер, в свою очередь, веселился вместе со всеми, но время от времени на душе у него скребли кошки. Он знал, что в действительности означает сытая физиономия его дружка, и волна подозрения до дрожи продирала все его существо. Он уже понимал, что ради этой женщины он готов отдать не только деньги. Это было странно и ново, и его собственная решимость пугала его, так как до сих пор все его поступки диктовались строго обдуманным расчетом, касалось ли это отношений с коллегами, на которых он работал или которые работали на него, приятелей или друзей. Люди — материал, а ты умелый скульптор. Но лучший друг Илюша был отменным скульптором тоже. В основном, разумеется, с женщинами.
Главное, о чем стал догадываться Шустер после того, как в новогодний вечер он, задыхаясь от сладострастия, заставил эту невыносимо-притягательную женщину лечь с ним в постель, что и она умеет лепить не хуже мастеровитых. Все это было конечно очень туманно, совсем не выяснено, но за невинно сияющим взглядом красавицы Шустер ощущал провалы, с которыми ему еще предстояло схватиться.
Он нашел себе кресло в уголке и затих в нем. Оттуда блестели только бусины пристальных глаз, неотрывно ловя улыбки, реплики, кажется уже понимая, но страшась и не доверяя своим ощущениям, мучаясь и изнывая. Света все понимала, и ее немало веселила его вытянувшаяся, как бы вслушивающаяся физиономия.
Шум и возбуждение переполнили пространство и всех бывших в нем, захватывая одним зарядом, одним чувством, подкрепленные музыкой, облаками сигаретного дыма, вытекавшего в черное небо, как в трубу, и непрерывно появлявшимися бутылками шампанского из ящиков, которые ошалевший от возбуждения Николай Николаевич доставал из всех шкафов и полок.
Света взяла Вадима под руку и сказала ему негромко: "Давайте выйдем на воздух. Кажется, только мы здесь не курим". Она увлекла его на балкон, провожаемая ревнивым взглядом Шустера, удивленным Ильи и облегченным вздохом Оли, сидевшей с колом внутри, пока голые ноги Светы с явным бесстыдством торчали перед носом ее мужа.
Стоя в глубокой темноте, вдыхая густые запахи распаленной земли и трав, Света вспомнила Вадима на пикнике, их разговоры, встречу в кафе; с тех пор она не забывала ни те минуты, ни его. Она чувствовала его рядом, и ее заполнили неразъясненные слова, взгляды, недоговоренность и время, занятое им и только им.