Под стук колес «Красной стрелы» Вальдемар, поплутав по лабиринтам перестроечной мешанины, все-таки нашел свое место в теперешней борьбе миров — грядущего мира свободы волеизъявлений и счастья для таких незаурядностей, как он, с издыхающим миром затхлости, угнетения личности и вечного дефицита, с теперешней посконной жизнью. Многое прояснилось: конечно же он — борец за идею! Эти возвышенные чувства и позволяют ему спокойнее, без раздражений и самобичеваний относиться к тем единомышленникам, чьи порывы вызывают в нем сомнения, порой полное непонимание. Переступать через себя не пришлось, он примирился с самим собой. Тех, что из Политбюро, мы еще заставим дышать нам в пупок, поставим их на колени.
Можно было переходить к раздумьям об отношениях с Анютой.
Он очень любил ее, она притягивала его неодолимо. И с годами чувство крепло, он постепенно признал ее превосходство в глубине суждений — как у Орлова, — и сердцем, и умом осознал ее нравственную чистоту, человеческую надежность. Но в последнее время появились два смущения. Во-первых, с головой нырнув в перестроечную кутерьму, он стал уделять Анюте меньше и времени, и внимания. Но как раз эту особенность текущего момента она поняла и приняла. Гораздо сложнее было с другим смущением. Вопрос о женитьбе у них решен давно, однако Анюта неразрывно связывала замужество с рождением детей — в этом и загвоздка. Безусловно, Вальдемар тоже жаждал полного счастья с любимой женщиной, но природная, как бы генная — от неудачливого отца — жизненная осторожность заставляла думать о том, в какой мере он сможет обеспечить благополучие своего ребенка. Сложная перестроечная ситуация спутала прежние планы, защита диссертации откладывалась, научная тема, которую он предварительно наметил, теперь не злободневна, на нее не пикируют заказчики со стороны. Вальдемар даже не приступал к продумыванию статей, столь же необходимых, как и сдача кандидатских минимумов. Он вообще не умел думать так далеко, для него завтрашний день терялся в тумане неизвестности; возможно, придется пойти по административной линии — об этом уже поговаривал Рыжак. До ребенка ли в этой жуткой суматохе! Сначала предстояло прочно устроиться в новой жизни. Да, у власти пуговица ослабла, вот-вот отлетит, и останется власть без порток — но все же, все же надо дождаться этого «чудного мгновенья». И уж тогда-а...
Понимая перестроечный ажиотаж Вальдемара, Анюта с ее тонким женским чутьем сняла с повестки дня разговоры о замужестве. Но он чувствовал, этот вопрос витает в их отношениях и связан прежде всего с желанием родить. Похоже, ее не смутил бы даже гражданский брак.