— Не до того было, — Блез насмешливо вскидывает брови, даже не взглянув в ее сторону. — Все думал, сумеешь ли ты провести эту махину в Пасть?
— Ха! — пират словно преображается от одного упоминания своего корабля и с гордостью оглядывается по сторонам: — Это Сирена Рандрама! Второго такого судна не сыщешь от Неспящего моря до Бесконечного океана — любому фору даст!
— Что-то такое про свою посудину мне заливал и Беспалый.
— Скорее меня твой Беспалый разве что портовых шлюх трахает, — раздраженно обрывает Тритон. — За этим кораблем ему на своем корыте не угнаться! Видал деваху на носу?
Ада вытягивает шею, чтобы рассмотреть заметную с палубы часть носовой фигуры. Воинственного вида русалку она приметила еще в порту, но не придала тому значения. Та выгибала спину, будто вот-вот готова была со всем изяществом нырнуть в морскую пучину с зажатой в одой руке саблей и искусно вырезанным рогом во второй. Несколько удивили ее, пожалуй, лишь волосы морской девы, на удивление целомудренно скрывавшие локонами обнаженную грудь.
— Это — моя Силва, коли не признал, — едва ли не сочась гордостью продолжает пират, но быстро мрачнеет: — Наш рандрамский обычай — дар отцу невесты от женишка. А этот хмырь мало того, что сам имперец, так еще и скульптор какой-то, черти его дери! Добрый клинок только у скульптурок своих и видал, ума не приложу где ж она его откопала!
— Погоди-ка, Силва? — недоверчиво переспрашивает Блез. — Так она мне по плечо в прошлый раз как ее видел была. Запугивала еще, что замуж за меня пойдет.
— Уж лучше б и за тебя, — с недовольством бурчит островитянин. — Она и лучшим бойцом в моей команде была. А теперь чего? К нему на берег свинтила! К зиме разродиться обещает.
— У вас есть дети? — подает голос не верящая своим ушам Ада. Менее всего, даже сильно постаравшись, она могла бы представить любого из присутствующих на корабле разбойников обычным человеком, а уж тем более заботливым родителем. Люди семейные, коих ей доводилось видеть прежде, щеголяли не варварского вида оружием и синеватыми от времени татуировками, а дорогими экипажами, богатыми нарядами и аккуратными гувернантками, привезенными для отпрысков из самой столицы. Или же усердно трудились на полях и в мастерских, честно зарабатывая семье на хлеб.
Едва подумав об этом, она мысленно себя укоряет. Ей самой прекрасно известно это теплеющее выражение, с удивлением подмеченное во взгляде пиратского капитана, — на нее саму именно так смотрел лишь один мужчина. И сердце болезненно сжимается в груди.
— Пятеро дочерей и двое говнюков, — Тритон бросает взгляд на свою небольшую команду, слоняющуюся по палубе, по-видимости заприметив там кого-то из отпрысков.