Ада чувствует, как болезненно сжимается сердце. Она смотрит на него, загнанного в угол, разбитого, вымазанного в собственной крови, никому не нужного, и сама не понимает, как могла быть столь слепа прежде. Как она могла смотреть и ничего — совершенно ничего — не видеть? Как могла не понимать, что что-то не так?
— Хорошо, — вдруг пугающе спокойно заговаривает наемник и облизывает пересохшие губы. — Должно быть, ты прав, сир. Прав, что я не заслуживаю жизни, — Ада видит усилия, с которыми Ричард не позволяет себе отвести взгляд. — Но, раз уж твой приговор таков, сир рыцарь Делориана, то исполни его сам. Одари отродье Лодура милостью воина Тара.
— Ты совсем двинулся? — Коннор переводит взволнованный взгляд с одного на другого и невольно делает шаг к другу, все никак не опускающему меч.
— Окажи мне честь, сир Ричард, — не обращая на него внимания продолжает Блез, и Аде становится холодно, несмотря на горящий в камине огонь. — Я долго обманывал смерть, но, если уж мое время пришло, дай мне принять ее быстро. Дай мне умереть от твоего меча, а не захлебнуться своей кровью в подвалах Мавра. Пусть сам Герес снизойдет до моей души, павшей от меча троебожца, и проводит ее в мир мертвых, как душу воина.
Клинок мелко дрожит, вместе с рукой рыцаря, но не двигается с места.
— Давай уже! — не выдерживает наемник. — Убей меня сам, если по-твоему я этого заслуживаю!
— Не делай этого! — Коннор пытается схватить друга за плечо, но тот грубо стряхивает его руку.
— Убей меня, благородный сир! Очисти свою гнилую империю от скверны, которую она сама и породила! Давай!
Монд сжимает меч крепче, пытаясь скрыть дрожь рук, но Ада видит, как вздрагивают его губы. Острие не сдвигается к горлу.
— Кишка тонка убить меня, а? Вот на что ты способен? Ездить по чужим ушам титулом, который тебе достался благодаря папаше, а грязную работу оставлять другим?! — собственные слова злят его еще сильнее. По-прежнему сидя на полу Блез чуть приподнимается, почти касаясь клинка горлом. — Ты слишком хорош для этого или просто штаны намочил? Убей меня, сраный слабак! Скольких теллонцев на войне убил твой папаша?! Двух? Трех? Пару десятков? А может, ни одного? Это в него ты такой бесхребетный трус?! Убей меня наконец и напиши ему об этом! Напиши, что ты сам приговорил меня к смерти! За то, что он и его высокородные дружки-ублюдки разрушили Ферран, за то, что я пережил осаду, потому что моя мамаша раздвигала ноги за еду, и за то, что меня выкупили работорговцы, когда ей нечем было оплатить ваши подати! Из-за выродков вроде твоего отца я сейчас здесь, так закончи его дело и убей меня наконец, пусть он гордится тобой! Пусть рассказывает прочим благородным выродкам, как его сын убил поганого теллонца! Давай уже, будь ты проклят!