— Например? — Ада поворачивается к едущему с ней бок о бок по узкой тропинке Коннору, и тот задумчиво морщит нос.
— Думают, — наконец продолжает он, — если кузнец какой сторгуется с эльфом и продаст ему что из своего, ну или еще как оно у эльфа окажется, десять лет ему ничего достойного не выковать. Доспех тут же заржавеет, меч — переломится.
— А если другой кто перепродаст? Что же, так всю жизнь и трясутся, что попадет не в те руки?
— Все одно. А проклятье минует только если до эльфа вещь пройдет через четыре пары рук. Ну и любят же они все к четырем сводить, по числу своих царств... И давно еще, когда с эльфами в открытую воевали, оружия у павших врагов никогда не забирали. Для них такое в дом принести — все равно что на смерть и себя, и всю семью свою обречь. А если перековать что эльфийское — и того хуже.
Коннор стихает, и вместе с ним Ада тоскливо смотрит вперед, силясь разглядеть хоть что-то, знаменующее конец пути. Далеко перед ними, смутная из-за поднявшегося еще выше от воды тумана, виднеется фигура уехавшего далеко вперед рыцаря. И, разумеется, никаких признаков приграничного поселения, где они и надеялись отыскать идущее из Стеллунгфера купеческое судно.
Глаза бывшего кассатора, когда Ада украдкой смотрит на него, внимательно следят за мерно покачивающейся точкой, пока он не прикрывает их и не вздыхает. Беззвучно, но от Ады это не укрывается.
У нее нет сомнений, что его мысли за все время пути были до крайности схожи с ее собственными, а за возможность рассказать несведущей девушке пару историй о гномьем быте он ухватился столь поспешно лишь чтобы занять голову чем-то иным. Точно так же, как и она ухватилась за возможность слышать хоть чей-то голос в этой тяжелой могильной тишине, с каждой минутой становившейся все хуже и невыносимее.
За весь прошедший день ей так и не довелось увидеть лица Ричарда. Во второй занятой ими комнате уже не обнаружилось его вещей, а в стойле — коня. Чтобы избежать встречи с кем-то из них, он проснулся и собрался еще засветло, а чтобы скоротать время вдалеке от общества людей — вместе с конем обошел, похоже, весь редкий лесок у дороги. Оттуда он и показался уже верхом, стоило ему заслышать приближение остальных. Издалека Ада наблюдала за Коннором, в самом начале их пути поравнявшимся и попытавшимся перекинуться с ним парой слов, а следом вернувшимся смурнее тучи, когда вместо разговора рыцарь лишь пустил коня вперед.
— Ты останешься, — бросил Коннор наемнику, пытаясь не смотреть на следы ночных происшествий, цветущие синяком на его скуле и коркой запекшейся крови на губе, но быстро поправился: — Если хочешь.