Дома жались друг к другу будто сельди в бочонке, а почти половину улиц, облизывая мелкими волнами уже покрытые налетом соли стены, и составляли те самые зловонные каналы. Жители побогаче не тратили время на путешествия от моста к мосту, по городу передвигаясь на длинных узких лодках.
Блез оставляет их втроем уже на площади, чтобы, по его собственным словам, прощупать почву в городе. Разумно было предполагать, что не одни они сумели узнать содержание надписи из сокровищницы и теперь держали путь в главный пиратский порт империи.
Голосистые торговки наполняют галдящую людную площадь своими криками, силясь перекрыть истеричные вопли чьего-то ребенка, и Ада неосознанно прижимается к плечу идущего рядом Ричарда. Кажется, что свободного места здесь нет нигде, прилавки, бочки с ящиками и люди занимают каждый дюйм земли. Все вокруг них толкутся, распихивают друг друга, кричат и бранятся. Отвернись на мгновение — и больше не увидишь своих спутников.
Все трое они уже давно мысленно распрощались с нахальным теллонцем, оставившим их здесь.
Мимо них усталая одутловатая женщина в съехавшем на бок чепце тянет упирающегося и противно канючащего мальчонку:
— Ну дай поглядеть! Дай!
— Уймись, — она зло встряхивает его за руку. — Мал еще!
Ада удивленно обводит взглядом площадь, стараясь отыскать кукольника или иное развлечение, столь занявшее парнишку, и вздрагивает, разглядев на противоположной стороне площади общий интерес, собравший здесь всех людей. Тут же все происходящее обретает ясность, гомон вокруг обращается гудением потревоженного пчелиного улья, а сама толпа в мгновение становится еще более пугающей.
Заметивший то же самое, Коннор тихо озвучивает мысль, произнести которую девушка побоялась даже в собственных мыслях:
— Гляди-ка, угораздило же к казни поспеть.
На далекий эшафот одного за другим заводят людей с затянутыми в холщовые мешки головами. Один из них, подталкиваемый палачом в спину, едва не падает вниз, но все же остается на шатающихся ногах. Торговки позади смолкают, разом позабыв о своем товаре, и вместе со всеми теперь следят за происходящим, вытаращив глаза.
Пока палач стягивает с осужденных мешки и набрасывает на шеи двоих из них петли, наверх взбирается глашатай. Откашлявшись, он разворачивает принесенный под мышкой пергамент и звучно провозглашает:
— Добрые жители славной империи Делориан! Сегодня мы собрались здесь, дабы властью, дарованной нам нашим милостливым императором, Дедриком Третьим из рода Моргенштернов, привести в исполнение приговор, вынесенный двадцати двум бесчестным преступникам, нарушившим священные законы империи.