— Чтоб тебя, на кой хер предупреждал только? — Блез закатывает глаза, и, поправив перевязь с мечом, направляется на звук доносящегося с площади галдежа. — Свезло тебе, что я здесь. За мной шуруйте.
Когда они вновь оказываются на площади солдаты уже вынимают тела первых висельников из петель, пока другие загоняют наверх новых осужденных. Колесованный гладиатор все еще привязан к орудию своей казни за неестественно выгнутые руки и ноги, теперь протянутые меж спицами и связанные у него за спиной. Ада спешно опускает глаза и глубоко вдыхает спертый воздух, пропитанный запахами рыбьих кишок и сотен вспотевших человеческих тел.
Блез уверенно ныряет в толпу, проскальзывая между людьми, внимательно выискивая кого-то оценивающим взглядом. Страх остаться в одиночестве посреди этого человеческого моря пересиливает все прочие, и Ада бросается следом, изо всех сил стараясь не упустить из виду затянутую в черное фигуру наемника, где-то позади себя она слышит чертыхающегося в голос Коннора. Судя по долетающим до нее обрывкам разговоров, в этот самый момент на эшафоте кто-то из осужденных рыдает, умоляя сохранить ему жизнь. Совсем рядом с ней кто-то рассказывает, что колесованный гладиатор не проронил ни единого звука на протяжении всей своей казни, потому как язык ему в свое время срубили вместе с половиной нижней челюсти.
Когда наемник наконец останавливается, Аде уже почти не хватает воздуха, рубаха липнет к спине от пота, ее едва намертво не зажимает между двух круглых животов судачащих мужиков, а в нос ударяет запах пива и лука. На мгновение толпа замолкает и тут же вновь взрывается в ответ на новые дергающиеся на веревках тела.
В это мгновение Блез вновь срывается с места, уворачиваясь от плеч собравшихся вокруг, и бросается наперерез кому-то, спешащему покинуть невеселое представление. Парнишка лет шестнадцати на вид не успевает даже удивиться, прежде чем наемник грубо хватает его за руку, заламывает ее назад и, наплевав на внимание людей вокруг, тащит прочь. Едва поспевая, Ада кидается следом за ними. Позади них в петле перестает дергаться последний висельник, а солдаты уже снимают трупы, чтобы на их место загнать следующих смертников.
— Ты что творишь, ублюдок херов?!
Парень шипит от боли в заломанной руке, когда теллонец толкает его за угол и вжимает лицом в стену прямо под чьим-то окном с подвешенными цветочными горшками. Ветка плюща свешивается ему на глаза и он дергается, пытаясь ее стряхнуть.
— Ты смотри, — Блез выуживает из его кармана небольшой кошель и подбрасывает на руке. — Легковат. Не твой сегодня день, да?