Непосредственного участия в самом Бунте она, что очевидно, не принимала, выполняя для своего боеспособного отряда лишь работу сыщика. Каллен открывает последнюю подшитую страницу, озаглавленную до дрожи лаконично.
Смерть.
***
640 год от Прибытия на Материк, за три недели до нападения на Скара
Он оказывается одним из самых невезучих — тех, чье тело учтиво предали огню после мнимой смерти.
Люди считают это мерой предосторожности: мол, если покойник и был полукровкой, из пепла абаддоном ему уже не стать. Породившей этот миф причиной стало то, что восстановление сожженного тела отнимало куда как больше времени.
Его колотит мелкая дрожь, несмотря на чужой плащ, обернутый вокруг голых плеч, и разожженный совсем рядом огонь. Медленно восстанавливающийся кровоток бросает то в холод, то в жар, зрачки беспокойно мечутся под опущенными веками, а пересохшие губы шепчут что-то обрывочное и невнятное.
К моменту, когда Видящая, добровольно вызвавшись присмотреть за возможным союзником, заходит к нему, он, наконец, начинает затихать, изредка вздрагивая всем телом. Она чувствует, как прежде беспокойно, со вспышками, клокотавшая в нем сила начинает разглаживаться, течь размереннее, принося с этим толику спокойствия, и его хриплое прерывистое дыхание чуть выравнивается.
Ни ей самой, ни кому-либо из остальных, еще не доводилось быть рядом с новорожденным абаддоном. И сейчас, сидя рядом с ним, она пытается вспомнить собственное рождение, воссоздать по неясным обрывкам воспоминаний те чувства и ощущения.
Ей трудно сказать, сколько времени проходит. Тихо трещат просмоленные поленья в костре и совсем затихает лежащий перед ней человек, когда, наконец, она решается протянуть к нему руку и легко коснуться плеча.
Он подскакивает с каменного пола, и огонь шипит, как дикая кошка.
— Все в порядке, — девушка вздрагивает от неожиданности, но не убирает протянувшейся к нему руки. — Я не враг.
Его дыхание учащается, а сердце стучит о ребра так гулко, что должно быть слышно и снаружи их убежища. Он не отвечает, но не сопротивляется, когда одна ее ладонь, а следом и вторая, накрывают его лицо. Она чувствует залегшую меж бровей складку и то, как мелко дрожат его пересохшие губы.
— Вот так.
Большим пальцем она мягко гладит чужую скулу. Осторожно, без резких движений, чтобы не вспугнуть.
— Здесь ты в безопасности.
Человек выдыхает рвано, крохотными порциями выбрасывая воздух из вновь работающих легких. Его холодная кожа все еще хранит терпкий запах земли.
— Как твое имя?
Он молчит, и Видящая мысленно укоряет себя за излишнюю поспешность, когда чужие руки вдруг хватают ее за плечи. Маленький твердый предмет, который человек прежде судорожно стискивал в ладони, больно впивается ей в кожу.