Де Бур поднимается со своего места и направляется к ним. Пятерка чародеев и гном растерянно наблюдают за происходящим, по-видимому не понимая, как стоит реагировать. Лишь архимагистр устало откидывается на спинку стула, с изяществом прикрыв лицо ладонью.
— Они такие же люди, как и вы! Вы сами привели их к необходимости восстать против вас, а теперь говорите о них, будто о скоте! — вновь подает голос странный тип. — Вы не можете вечно подпитывать ненависть ненавистью!
— О боги... — у дверей оказывается все время находившаяся в кабинете женщина, о которой Дитрих успел совершенно позабыть. Только вот теперь лицо ее из бледного обращено в горяще-пунцовое. — Прошу, командор, прикажите отпустить его... Я... Я сама... если позволите...
— Да что же за херня здесь творится?! — Фрида всплескивает руками. — Этот еще кто будет?
— Мессир Оглаф Ридевальд, — устало отзывается архимагистр, отвечая на вопрос командира и привлекая внимание все еще удерживаемого кассаторами юноши. — Вы упросили меня взять вас с собой, дабы вы могли повидать сестру, но, как я вижу, я зря позволил вам покинуть Амберфорт и вернуться на земли Материка. Вы смеете позорить все чародейское братство своими детскими выходками перед лицами столь высокопоставленных господ и дамы, что я нахожу совершенно недопустимым и...
— Ваша репутация вам важнее сотен человеческих жизней, лучше умереть, чем продолжить плясать под вашу...
Кларисса Ридевальд оборачивается, влепляя брату звонкую пощечину и, схватив его за грудки, резко вырывает из рук оторопевших сослуживцев.
— Прошу меня простить, — не поднимая глаз бросает она, прежде чем выволочь его прочь из помещения и захлопнуть дверь позади себя.
Фрида растерянно оборачивается к сидящему рядом Дитриху, будто надеется получить у него ответы, но тот лишь качает головой. Появление молодого чародея, как и его выходка, удивило его ничуть не меньше.
— Прошу прощения за этот инцидент, — первым заговаривает де Вен. — Юный Оглаф — талантливый исследователь, но всего лишь ученик, его юношеский максимализм не позволяет ему понять еще очень многих вещей. Но уверяю вас, — в его сладкой патокой текущем голосе сквозят искры льда, — я разъясню ему непозволительность подобного поведения. И, разумеется, в вашем плане, командор, он никоим образом не поучаствует.
— Рад слышать, — де Бур кивает, возвращаясь за стол. — А теперь, если все решилось и успокоилось, я предлагаю вам заняться расстановкой наших общих сил.
***
— Комендант!
Он замирает у самого входа в конюшню и оборачивается на звук чужого голоса. Запыхавшаяся девушка останавливается чуть поодаль и оставшееся до него расстояние преодолевает уже шагом, с трудом выкорчевывая ноги из снега, за ночь успевшего навалить еще сильнее.