Но именно дружеские отношения с Пайерльсами пробудили первые сомнения. Лояльности к Англии уже не существовало для шпиона в проекте «Трубные сплавы». Это не изменилось и тогда, когда британские власти наконец-то удовлетворили 7 августа 1942 года его старое прошение о предоставлении британского подданства. Когда Фукс приносил клятву верности британской короне, он уже давно регулярно встречался с «Сонйе», передавая ей новейшие результаты британской программы по созданию атомной бомбы. Но симпатии к шефу и его жене зародили в Фуксе новое, персонализированное чувство лояльности. Когда он выдавал новейшие результаты работы Пайерльса, Фукс, несомненно, конфликтовал со своими дружескими чувствами по отношению к нему и его жене.
Фукс решил этот внутренний конфликт своим методом. «Я использовал мою марксистскую философию, «— описывал он свой личный выход из этой ситуации. «чтобы создать в моей голове две отделенные друг от друга части. В одной я позволял себе дружить с людьми, помогать им и быть лично тем, кем я хотел быть…
Я мог свободно, открыто и весело общаться с другими людьми, не боясь выдать себя, потому что я знал, что как только я приближусь к опасной точке, вмешается другая часть. Я мог вытеснить другую часть и вместе с тем полагаться на нее. Оглядываясь назад, лучшим выражением этого была бы «контролируемая шизофрения». «
Патентованный рецепт — раздвоение личности. Пока оба «отдела» головного мозга Фукса чисто были разделены друг от друга, он не мог совершать ошибок. Как бы на самом деле не была «контролируема» эта диагностированная им самим шизофрения, Фукс нашел решение конфликта с лояльностью и угрызениями совести, который охотно запатентовали бы все разведки мира.
Для ГРУ же это было удачнейшим случаем. Так как он действовал по идейным соображениям, разведке не нужны были деньги, чтобы получать сведения из центра западных ядерных исследований. Но бриллиантом в короне советской разведки источник «Сони» стал лишь в 1944 году.
Все воюющие страны, начавшие первые исследования по направлению «супербомбы», скоро поняли, что для постройки нового оружия необходимы огромные усилия промышленности. Измученная немецкая военная промышленность была уже не в состоянии сделать это. Кроме того, многие из лучших немецких физиков-атомщиков вовсе не были убежденными нацистами. Отто Хан, вероятно, выразил чувства многих своих коллег, когда после первого удачного распада ядра воскликнул: «Если мое открытие приведет к тому, что Гитлер получит атомную бомбу, я покончу с собой!» Но союзники узнали об этом лишь после окончания войны. Когда британский премьер Черчилль и американский президент Рузвельт встретились в августе 1943 года в Квебеке, разведсводки из гитлеровской Германии звучали еще пугающе: немцы конфисковали все запасы урановой руды в чешской шахте Иоахимсталь, самом большом из известных месторождений урана.